У встреч случайных – сложные мотивы,

      И скользкий смысл, и снов обманный вкус.

      Судьба моя – хитрюга-воротила,

      Твоя – мошенник, ябеда и трус,

      Вдвоём они отправились на дело:

      Пусть красть грешно, но – жизнь, мол, это жизнь.

      Кривую закруглили неумело,

      С наваром пустяковым разошлись.

      Моя судьба – до щедрости богата,

      Твоя – тряслась над каждым пятачком.

      Одна из них призналась: «Виновата»,

      Другая отреклась: «Я ни при чём».

      И золота отсыпав напоследок,

      Да попросив полстрочки написать,

      Моя ушла по собственному следу,

      Твоя – кралась и пряталась, как тать.

      У встреч случайных – странные задачи.

      Ляп, клякса, опечатка? Вырван лист…

      Но если нота сыграна иначе —

      Сфальшивил не рояль, а пианист.

      Чтоб люди не заметили – быстрее

      По клавишам персты его бегут…

      …Ты – первый уходи. Я не умею

      С брезгливостью вымарывать судьбу.

      В этом голом пейзаже какое-то есть облегченье.

      Словно выбора нет, и бесчисленных смыслов не надо

      Узнавать и слова подбирать, что расскажут точнее

      О природе вещей… и тобой отведённого взгляда.

      Всё так пусто и ясно. Не будет других примечаний.

      Разветвленье дорог затерялось в одном из сугробов.

      Если это печаль… нет причины у нашей печали.

      Если это довольство – то чем мы довольны так… оба?

      Для чего тосковать? Позади белый город и вечер,

      И ветрище – такой, что казалось, обрушатся крыши.

      Но – прошёл стороной,

                                    и мне сравнивать, стало быть, не с чем,

      Разве только с надеждой, что ты меня всё ещё слышишь.

      Застарелой лыжней время тащится дальше по кругу.

      И как небо в мороз, моя совесть чиста. Но водою,

      Подо льдами укрытой, застынет судьба. По заслугам!

      С этой совестью чистой, мой милый, тебя я не стою.

      Обглодали вороны рябину —

      В эту зиму мороз был жесток.

      Из окна кто-то по ветру кинул

      Густо-жёлтый, без ножки, цветок.

      Неестественно-яркою точкой

      Он на ветках тоскливых повис

      И вцепился в них жадно и прочно,

      И не смотрит, бессовестный, вниз.

      Как серьгою дешёвою в ухе

      У монашенки сирой горит,

      Придавая иссохшей старухе

      И комичный, и жалостный вид.

      Инородный – висит и не вянет,

      Притворяясь, что тут и зачат.

      Но стыдится его притязаний

      Это дерево. В цвет кумача

      Наряжалась недавно гордячка,

      Горьковатым и тонким был вкус.

      Ей не нужно нелепых подачек

      И обиден