Ни в паству не гожусь, ни в пастухи,

      другие пусть пасут или пасутся.

      Я лучше напишу тебе стихи.

      Они спасут тебя.

      Из Мцхеты прилечу или с Тикси

      на сутки, но какие сутки!

      Все сутки ты одета лишь в стихи.

      Они спасут тебя.

      Ты вся стихи – как ты ни поступи —

      зачитанная до бесчувствия.

      Ради стихов рождаются стихи.

      Хоть мы не за искусство для искусства!

      Один в поле воин.

      Раз нету второго,

      не вижу причины откладывать бой.

      Единственной жизнью

      прикрыта дорога.

      Единственной спичкой гремит коробок.

      Один в поле воин. Один в небе Бог.

      Вас нет со мной рядом,

      дозорных отряда.

      Убиты. Отправились в вечный покой.

      Две звёздочки сверху

      поставите свечкой

      тому, кто остался доигрывать бой.

      Дай смерти и воли,

      волшебное поле.

      Я в арифметике не силён.

      Не красть вам Россию,

      блатные батыи.

      И имя вам – свора, а не легион.

      И слева, и справа

      удары оравы.

      Я был одинок среди стужи ночной,

      Удары ретивы —

      теплей в коллективе!

      И нет перспективы мне выиграть бой.

      Нет Сергия Радонежского с тобою,

      грехи отпустить

      и тоску остудить.

      Один в поле воин, но если есть поле,

      то, значит, вас двое —

      и ты не один.

      Так русский писатель – полтыщи лет после,

      всей грязи назло —

      попросит развеять его в чистом поле

      за то, что его в сорок первом спасло.

      За мною останется поле великое

      и тысячелетья побед и невзгод.

      Счастливым моим, перерезанным криком

      зову тебя, поле!

      Поле придёт.

      Смертны камень, и воздух,

      и феномен человека.

      Только текучий памятник

      нельзя разложить и сжечь.

      Не в пресловутую Лету —

      впадаем, как будто в реку, —

      в Речь.

      Речь моя,

      любовница и соплеменница,

      какое у тебя протяжное

      московское «а»!

      Дай мне

      стать единицей

      твоего пространства и времени —

      от Таганки

      до песни,

      где утонула княжна.

      С этого «а»

      начинается жизнь моя и тихий амок.

      Мы живём в городе

      под названьем «Молва».

      Сколько в песне

      утоплено персиянок!..

      «а-а-а»…

      С твоим «а» на губах

      между нынешними акулами

      я проплываю брассом

      твою тёмную течь.

      Дай мне

      достоять от полуночи до Аввакума,

      Речь!

      Родился