Открой портал весеннего окна.

      Твоих волос балованных копна,

      и тонкослёзость утомлённых век,

      и губ твоих певучий диалект.

      Всё выплесни в исконную весну,

      надень серьгу – сверкучую блесну.

      Ходи по улицам ловиться на живца

      чертами белокожего лица.

      И никому, пожалуйста, не лги,

      пусть знают имя, вес, размер ноги,

      размер души, что продана была

      в последний день скупого февраля

      и выкуплена в первый день весны

      у старой ведьмы – у хромой сосны,

      что украшала наш военный быт.

      Открой портал, пусть будет он открыт

      в семнадцатый вооружённый март,

      мой юный принц, мой маленький бастард,

      побочный сын, не признанный страной,

      открой портал в беспечно молодой

      прозрачный март, пусть шепчутся вдали

      о наших судьбах злые феврали,

      о наших судьбах злые короли.

      а с утра будет весть

      враг разбит

      враг разбился насмерть о степь

      и не хватит молитв

      отмолить

      враг разбит

      ты поверь

      враг был зверь

      и теперь его смерть

      крест на крест

      позабитая дверь

      враг разбит

      без него

      будет мир

      без врагов

      будет мир

      до утра нам ещё далеко

      утро – это утрата врагов

      что до наших утрат

      их не счесть

      но с утра будет весть

      будет весть

      Эту роль доиграть бы, прожить, переждать,

      выйти вон – на рассеянный воздух апреля.

      Если умер герой, то на сцене кровать.

      Если был воскрешён, то чуть позже застрелят.

      Что мне страсть монологов вне стен и колонн.

      Всё, что вне, не содержит попытки на случай.

      Если умер герой, отчего на поклон

      так легко он выходит по доскам скрипучим?

      Всё театр – кулисы, перила, партер,

      суетливый суфлёр, номерок гардероба,

      и проржавленный рыжий оттенок портьер,

      и актёр, опьянённый объятьем народа.

      Всё театр – хрусталь полыхающих люстр,

      комнатушки за сценой для грима и трёпа.

      Всё театр – на запах, на вид и на вкус.

      Оркестровая яма – подобье окопа.

      Эту роль доиграть бы, прожить набелó,

      всё в апреле рассеянно, гулко, весенне.

      Если умер герой, его смерть – ремесло,

      он привык умирать в воскресенье.

      Стій! Висока напруга!

      Ты, давно потерявший в моём лице друга

      и обретший врага,

      там,