И, хотя моя цель – не вырасти, но расти.

      Ты, когда упрямишься, – румянишься, хорошеешь.

      Я тебя целую чуть ниже незагорелой шеи,

      влажный поцелуй – укол в позвоночный столб.

      Мне твоя рубашка к лицу, к бедру, рукав широк.

      Я тебе не лгу, так, изредка, привираю даты.

      Я по всем статьям и параграфам виновата —

      обвиняемый в бедствиях молодой восток.

      Стреляный воробушек, а как мало жил,

      оставляй следы, тёмные проторённости,

      меховыми гроздьями видятся нам условности.

      Мы в тисках зашоренности гостим

      парочку веков, для других два дня.

      У тебя рука тоньше птичьей лапки,

      изучаю твои странности – вежливости, повадки.

      Снег пошёл, и градусник до нуля,

      задержался ртутью, с места не подтолкнуть.

      В заоконное королевство протрём глазницу,

      всё, что здесь возможно, с нами ещё случится.

      Третья мировая, Авдеевка и Бахмут.

      Город мой. Тот, где с детства отсутствует море,

      и повсюду степь – невозможно рыжая с янтарём,

      словно вечный рассвет, как картинка на мониторе,

      словно юность отца, упакованная в альбом.

      Не сдержаться, когда прикасаешься к камню,

      когда трогаешь тёмную землю, что на крови.

      Если ты здесь родился, то родился ты неслучайно

      в чёрнокаменном городе, что стоит на краю земли.

      И до взморья отсюда добраться – две сотни гривен

      по наезженной трассе, не так ли, – знакомая блажь?

      Но ведь ты здесь родился, а значит, не будь наивен,

      эта степь – твоё личное море, твой дикий пляж.

      Под обветренной кожей, под веками, в подреберье

      море плещется, как живое, – искрит янтарь.

      Это море – твоя свобода, твой дом, твой берег,

      оберег твой, твоя история и печаль.

      Знаешь, Господи, это счастье, что так привычно

      из окна наблюдать, как морем вскипает степь

      и плывут облака – вон одно, словно ключ скрипичный,

      и так хочется каждое облако рассмотреть…

      Каждый камень под ярким солнцем играет светом,

      преломляет луч, так хлеб преломляешь ты

      с самым близким, твоим, проверенным человеком,

      с тем, кто знает тебя до точек и запятых…

      С тем, кто тоже почувствовал море однажды кожей,

      на безморье иные смыслы, иные ветры, иное дно.

      Город мой. Будь. Пожалуйста. Осторожен.

      Мой степной чёрнокаменный Город До.

      На войне не отыщешь ангела – жодного.

      То куди подівалися янголи? Холодно

      на морозном ветру стоять, и молиться Господу,

      и глядеть, как на белом снегу возникают оспины.

      Подари