Ну, что ж, опять расставленные точки,

      и солнца луч в сознанье точно смерч!

      Я видел Зазеркалие воочью,

      но это не была простая смерть.

      Пустого и простого в этом мире

      никак не отыскать. Ты мне поверь.

      А точка – продолжение в пунктире

      утрат, страданий, вздохов и потерь.

      Невероятно!

      В параллельном царстве

      совсем не так, как представляют здесь.

      Там нет судов, и есть не те мытарства,

      и воздух, словно пламенная взвесь.

      И нет мучений душ на сковородках,

      а есть свирепый вихорь изнутри.

      Я там изведал несколько коротких

      уколов совести…

      И сколько не ори,

      и сколько не кричи, там нет спасенья,

      и места под счастливым бытиём.

      А есть воспоминание мгновенья

      про запах тела, что смердит гнильём.

      Быть может я – гнилой и непохожий

      на всю ту боль, которую другим

      принёс при жизни – не простой прохожий,

      а грешный и нахальный пилигрим.

      Быть может, я сказать во искупленье

      про царство Зазеркалья должен вам?!

      На это мне отпущены мгновенья.

      А сколько? Сколько…

      я не знаю сам.

      Расставляются точки над «и»,

      устаканился пьяненький дым,

      и в былом незаметный надир

      стал похож на символику дыр.

      Стал похож на запретную дверь

      в Зазеркалье и антимиры.

      Что смеяться?

      Возьми и проверь,

      заглянув в подпространство дыры.

      И тогда ты поймёшь, человек,

      почему – «уходя – уходи» —

      нам твердят миллионы калек,

      не сумевшие в космос уйти.

      Это надо не высказать вслух,

      а прочувствовать плотью души.

      Тополиный срывается пух

      и маньячат из дыр миражи.

      Это было и есть, а пока

      я июньской пленён красотой.

      Улыбается космос слегка

      над извечной моей суетой.

      Я ничей!

      Нет беспечней боли!

      Но ничьей в облаках кружа

      и ничьей не подвластна воле

      чует волю моя душа.

      И становится ей известна

      тайна самой тугой струны.

      Но из рук уплывает песня,

      словно пена морской волны.