Да, что уж говорить – прошло то время,

      Когда на пир великого безумья

      Сходились хвастуны и короли,

      И сам Шекспир играл для них на дудке…

      Настал последний, непробудный век.

      И как ты в колокол всемирных взрывов

      Ни бей – тебе его не разбудить…

      Майданек, полный Гамлетов. На всех –

      Один безмолвствующий отчий призрак,

      Идущий вспять у будущего с краю

      И всех к себе влекущий…

      …И они

      В своём падении неразличимы…

      Один из них, кто пишет эти строки,

      Глядит в пустой прищур могильной ямы,

      Как нищий сфинкс, обритый наголо. –

      И со своею головой играет.

      Как дворам, по-будничному праздным,

      Разгадать в столетии литом,

      Что любил тебя всегда, но сразу

      Не сказал… Что столько лет потом

      Говорил с тобою – не словами,

      Но прерывистым дыханьем звёзд,

      Но бушующими деревами

      В откровенные прорывы гроз,

      Что зимою – зябликом случайным

      Я стучался в мёрзлое окно…

      Да и то, что кажется молчаньем,

      Было правдой до краёв полно.

      …Архангел говорил: «Читай!»

      А он в ответ: «Я не учился

      Срывать с небесного щита

      Созвездий медленные числа.

      Я знал: бегущий свиток лет

      С той вязью встреч на белых вёснах

      Написан лишь затем, что вслед

      Единственный читатель послан.

      Я знал: для одного меня

      Вся каллиграфия печалей

      На обороте Книги Дня

      Луны выводится лучами.

      Не бойся – я пойму и так:

      Ведь на скрещенье вен трепещет

      Велений Божьих каждый знак.

      Вскрой полумесяцем – захлещет!»

      Глубокой ночью – свет в одном окне.

      В нём – трое: в нём – больная, врач и фельдшер.

      Кружится звон. Больной всё хуже. К ней

      В порыве тёмном потянулись вещи.

      Врач думает: «В одну из тех ночей,

      Когда душа сильна сиротской жаждой

      И в снисхожденье этот мир ничей

      Тебе подарен, я здесь был однажды…

      Она была тогда совсем иной,

      Она теперь, наверное, не вспомнит,

      Как время, повернувшись к нам спиной,

      Ушло в одну из близлежащих комнат…»

      А фельдшеру –