Иль краски б взял Вернета иль Пуссина;

      Волной реки струилась бы холстина;

      На небосклон палящих, южных стран

      Возведши ночь с задумчивой луною,

      Представил бы над серою скалою,

      Вкруг коей бьет шумящий океан,

      Высокие, покрыты мохом стены;

      И там в волнах, где дышет ветерок,

      На серебре, вкруг скал блестящей пены,

      Зефирами колеблемый челнок.

      Нарисовал бы в нем я Кантемиру,

      Ее красы… и рад бы бросить лиру,

      От чистых муз навеки удалясь.

      Но Рубенсом на свет я не родился,

      Не рисовать, я рифмы плесть пустился.

      М<артынов> пусть пленяет кистью нас,

      А я – я вновь взмостился на Парнас.

      Исполнившись иройскою отвагой,

      Опять беру чернильницу с бумагой

      И стану вновь я песни продолжать.

      Что делает теперь седой Панкратий?

      Что делает и враг его косматый?

      Уж перестал Феб землю освещать;

      Со всех сторон уж тени налетают;

      Туман сокрыл вид рощиц и лесов;

      Уж кое-где и звездочки блистают…

      Уж и луна мелькнула сквозь лесов…

      Ни жив, ни мертв сидит под образами

      Чернец, молясь обеими руками.

      И вдруг бела, как вновь напавший снег

      Москвы реки на каменистый брег,

      Как легка тень, в глазах явилась юбка…

      Монах встает, как пламень покраснев,

      Как модинки прелестной ала губка.

      Схватил кувшин, весь гневом возгорев,

      И всей водой он юбку обливает.

      О чудо!.. вмиг сей призрак исчезает —

      И вот пред ним с рогами и с хвостом,

      Как серый волк, щетиной весь покрытый,

      Как добрый конь с подкованным копытом

      Предстал Молок, дрожащий под столом,

      С главы до ног облитый весь водою,

      Закрыв себя подолом епанчи,

      Вращал глаза, как фонари в ночи.

      "Ура! – вскричал монах с усмешкой злою,

      Поймал тебя. подземный чародей.

      Ты мой теперь, не вырвешься, злодей.

      Все шалости заплатишь головою.

      Иди в бутыль, закупорю тебя,

      Сейчас ее в колодез брошу я.

      Ага, Мамон! дрожишь передо мною".

      – "Ты победил, почтенный старичок, —

      Так отвечал смирьнехонько Молок. —

      Ты победил, но будь великодушен,

      В гнилой воде меня не потопи.

      Я буду ввек за то тебе послушен,

      Спокойно ешь, спокойно ночью спи,

      Уж соблазнять тебя никак не стану".

      – "Всё так, всё так, да полезай в бутыль,

      Уж от тебя, мой друг, я не отстану,

      Ведь плутни все твои я не забыл".

      – "Прости меня, доволен будешь мною,

      Богатства все польют к тебе рекою.

      Как