И дивное счастье поведал им бог.

      Вдали от людей и от шумных тревог,

      В молчаньи лесном, убаюканном тайной,

      Друг с другом они повстречались случайно.

      Так в старой беседке, игрой ветерка,

      Друг с другом сплетаются два лепестка.

      И, точно друзья после долгой разлуки,

      Они протянули уверенно руки,

      И все, о чем каждый мечтал сам с собой,

      Другой угадал вдохновенной душой.

      И были не нужны ни клятвы, ни речи

      При этой короткой задумчивой встрече.

      То был мотылек, пилигрим вечеров,

      Который подслушал прощанье без слов;

      То было смущенное облачко мая,

      Которое, в дали лазоревой тая,

      Над лилией видело алый цветок:

      Улыбку, склоненную к трепету щек!

      И больше они никогда не встречались!

      Но светлой святыней в их душах остались

      Блаженные тени мгновенного дня…

      И жили они, эту тайну храня,

      И память о жизни, о горестной жизни,

      Была их наградой в небесной отчизне.

      В мое окно давно гляделся день;

      В моей душе, как прежде, было смутно.

      Лишь иногда отрадою минутной

      Дышала вновь весенняя сирень,

      Лишь иногда, пророчески и чудно,

      Мерцал огонь лампады изумрудной.

      Минутный миг! и снова я тонул

      В безгрезном сие, в томительном тумане

      Неясных форм, неверных очертаний,

      И вновь стоял неуловимый гул

      Не голосов, а воплей безобразных,

      Мучительных и странно неотвязных.

      Мой бедный ум, как зимний пилигрим,

      Изнемогал от тщетных напряжений.

      Мир помыслов и тягостных сомнений,

      Как влажный снег, носился перед ним;

      Казалось: ряд неуловимых линий

      Ломался вдруг в изменчивой картине.

      Стал сон ясней. Дымящийся костер

      На берегу шипел и рассыпался.

      В гирляндах искр туманно означался

      Безумных ведьм неистовый собор.

      А я лежал, безвольно распростертый,

      Живой для дум, но для движений мертвый.

      Безмолвный сонм собравшихся теней

      Сидел вокруг задумчивым советом.

      Десятки рук над потухавшим светом

      Тянулись в дым и грелись у огней;

      Седых волос обрывки развевались,

      И головы медлительно качались.

      И вот одна, покинув страшный круг,

      Приблизилась ко мне, как демон некий.

      Ужасный лик я видел через веки,

      Горбатый стан угадывал, – и вдруг

      Я расслыхал, как труп на дне гробницы,

      Ее слова, – как заклинанья жрицы.

      «Ты