Вновь закат оденет

      Небо в багрянец.

      Горе, кто обменит

      На венок – венец.

      Мраком мир не связан,

      После ночи – свет.

      Кто миропомазан,

      Доли лучшей нет.

      Утренние зори —

      Блеск небесных крыл.

      В этом вечном хоре

      Бог вас возвестил.

      Времени не будет,

      Ночи и зари…

      Горе, кто забудет,

      Что они – цари!

      Все жарче зной. Упав на камне,

      Я отдаюсь огню лучей,

      Но мука смертная легка мне

      Под этот гимн, не знаю чей.

      И вот все явственней, телесней

      Ко мне, простершемуся ниц,

      Клонятся, с умиленной песней,

      Из волн воздушных сонмы лиц.

      О, сколько близких и желанных,

      И ты, забытая, и ты!

      В чертах, огнями осиянных,

      Как не узнать твои черты!

      И молнии горят сапфиром,

      Их синий отблеск – вечный свет.

      Мой слабый дух пред лучшим миром

      Уже заслышал свой привет!

      Но вдруг подымаюсь я, вольный и дикий,

      И тени сливаются, гаснут в огне.

      Шатаясь, кричу я, – и хриплые крики

      Лишь коршуны слышат в дневной тишине.

      «Я жизни твоей не желаю, гробница,

      Ты хочешь солгать, гробовая плита!

      Так, значит, за гранью – вторая граница,

      И смерть, как и жизнь, только тень и черта?

      Так, значит, за смертью такой же бесплодный,

      Такой же бесцельный, бессмысленный путь?

      И то же мечтанье о воле свободной?

      И та ж невозможность во мгле потонуть?

      И нет нам исхода! и нет нам предела!

      Исчезнуть, не быть, истребиться нельзя!

      Для воли, для духа, для мысли, для тела

      Единая, та же, все та же стезя!»

      Кричу я. И коршуны носятся низко,

      Из дали таинственной манит мираж.

      Там пальмы, там влага, так ясно, так близко,

      И дьяволы шепчут со смехом: