И эти крайности! – все буйство жизни нашей,

      Средневековый мир, величье страшных дней, —

      Париж, ты съединил в своей священной чаше,

      Готовя страшный яд из песен и идей!

      Ты человечества – Мальстрем. Напрасно люди

      Мечтают от твоих влияний ускользнуть!

      Ты должен все смешать в чудовищном сосуде.

      Блестит его резьба, незримо тает муть.

      Ты властно всех берешь в зубчатые колеса,

      И мелешь души всех, и веешь легкий прах.

      А слезы вечности кропят его, как росы…

      И ты стоишь, Париж, как мельница, в веках!

      В тебе возможности, в тебе есть дух движенья,

      Ты вольно окрылен, и вольных крыльев тень

      Ложится и теперь на наши поколенья,

      И стать великим днем здесь может каждый день.

      Плотины баррикад вонзал ты смело в стены,

      И замыкал поток мятущихся времен,

      И раздроблял его в красивых брызгах пены.

      Он дальше убегал, разбит, преображен.

      Вторгались варвары в твой сжатый круг, крушили

      Заветные углы твоих святых дворцов,

      Но был не властен меч над тайной вечной были:

      Как феникс, ты взлетал из дыма, жив и нов.

      Париж не весь в домах, и в том иль в этом лике:

      Он часть истории, идея, сказка, бред.

      Свое бессмертие ты понял, о великий,

      И бреду твоему исчезновенья – нет!