Равнина вод колышется широко,

      Обведена серебряной каймой.

      Мутится мыс, зубчатою стеной

      Ступив на зыбь расплавленного тока.

      Туманный день раскрыл златое око,

      И бледный луч, расплесканный волной,

      Скользит, дробясь над мутной глубиной,

      То колос дня от пажитей востока.

      В волокнах льна златится бледный круг

      Жемчужных туч, и солнце, как паук,

      Дрожит в сетях алмазной паутины.

      Вверх обрати ладони тонких рук —

      К истоку дня! Стань лилией долины,

      Стань стеблем ржи, дитя огня и глины!

      Над зыбкой рябью вод встает из глубины

      Пустынный кряж земли: хребты скалистых гребней,

      Обрывы черные, потоки красных щебней —

      Пределы скорбные незнаемой страны.

      Я вижу грустные, торжественные сны —

      Заливы гулкие земли глухой и древней,

      Где в поздних сумерках грустнее и напевней

      Звучат пустынные гекзаметры волны.

      И парус в темноте, скользя по бездорожью,

      Трепещет древнею, таинственною дрожью

      Ветров тоскующих и дышащих зыбей.

      Путем назначенным дерзанья и возмездья

      Стремит мою ладью глухая дрожь морей,

      И в небе теплятся лампады Семизвездья.

      Я – солнца древний путь от красных скал Тавриза

      До темных врат, где стал Гераклов град – Кадикс.

      Мной круг земли омыт, в меня впадает Стикс,

      И струйный столб огня на мне сверкает сизо.

      Вот рдяный вечер мой: с зубчатого карниза

      Ко мне склонился кедр и бледный тамариск.

      Широко шелестит фиалковая риза,

      Заливы черные сияют, как оникс.

      Люби мой долгий гул, и зыбких взводней змеи,

      И в хорах волн моих напевы Одиссеи.

      Вдохну в скитальный дух я власть дерзать и мочь,

      И обоймут тебя в глухом моем просторе

      И тысячами глаз взирающая Ночь,

      И тысячами уст глаголящее Море.

      Запал багровый день. Над тусклою водой

      Зарницы синие трепещут беглой дрожью.

      Шуршит глухая степь сухим быльем и рожью,

      Вся млеет травами, вся дышит душной мглой

      И тутнет, гулкая. Див кличет пред бедой

      Ардавде, Корсуню, Поморью, Посурожью, —

      Земле незнаемой разносит весть Стрибожью:

      Птиц стоном убуди и вста звериный вой.

      С туч ветр плеснул дождем и мечется с испугом

      По бледным заводям, по ярам, по яругам...

      Тьма прыщет молнии в зыбучее стекло...

      То, Землю древнюю тревожа долгим зовом,

      Обида вещая раскинула крыло

      Над гневным Сурожем и пенистым Азовом.