Быть черною землей. Раскрыв покорно грудь,

      Ослепнуть в пламени сверкающего ока,

      И чувствовать, как плуг, вонзившийся глубоко

      В живую плоть, ведет священный путь.

      Под серым бременем небесного покрова

      Пить всеми ранами потоки темных вод.

      Быть вспаханной землей... И долго ждать, что вот

      В меня сойдет, во мне распнется Слово.

      Быть Матерью-Землей. Внимать, как ночью рожь

      Шуршит про таинства возврата и возмездья,

      И видеть над собой алмазных рун чертеж:

      По небу черному плывущие созвездья.

      Лизнуло мне лицо и скрылось без следа...

      Лишь вечность зыблется ритмичными волнами.

      И с грустью, как во сне, я помню иногда

      Угасший метеор в пустынях мирозданья,

      Седой кристалл в сверкающей пыли,

      Где Ангел, проклятый проклятием всезнанья,

      Живет меж складками морщинистой земли.

      В моей крови – слепой Двойник.

      Он редко кажет дымный лик, —

      Тревожный, вещий, сокровенный.

      Приникнул ухом... Где ты, пленный?

      И мысль рванулась... и молчит.

      На дне глухая кровь стучит...

      Стучит – бежит... Стучит – бежит...

      Слепой огонь во мне струит.

      Огонь древней, чем пламя звезд,

      В ней память темных, старых мест.

      В ней пламень черный, пламень древний.

      В ней тьма горит, в ней света нет,

      Она властительней и гневней,

      Чем вихрь сияющих планет.

      Слепой Двойник! Мой Пращур пленный!

      Властитель мне невнятных грез!

      С какой покинутой вселенной

      Ты тайны душные принес?

      Зачем во тьму кровосмешений,

      К соприкасаньям алых жал

      Меня – Эдипа, ты послал

      Искать зловещих откровений?

      На тверди видимой алмазно и лазурно

      Созвездий медленных мерцает