Сквозь сеть алмазную зазеленел восток.

      Вдаль по земле таинственной и строгой

      Лучатся тысячи тропинок и дорог.

      О, если б нам пройти чрез мир одной дорогой!

      Всё видеть, всё понять, всё знать, всё пережить,

      Все формы, все цвета вобрать в себя глазами,

      Пройти по всей земле горящими ступнями,

      Всё воспринять и снова воплотить.

      Я соблюдаю обещанье

      И замыкаю в четкий стих

      Мое далекое посланье.

      Пусть будет он как вечер тих,

      Как стих «Онегина» прозрачен,

      Порою слаб, порой удачен,

      Пусть звук речей журчит ярчей,

      Чем быстро шепчущий ручей...

      Вот я опять один в Париже

      В кругу привычной старины...

      Кто видел вместе те же сны,

      Становится невольно ближе.

      В туманах памяти отсель

      Поет знакомый ритурнель.

      Вот цепь промчавшихся мгновений

      Я мог бы снова воссоздать:

      И робость медленных движений,

      И жест, чтоб ножик иль тетрадь

      Сдержать неловкими руками,

      И Вашу шляпку с васильками,

      Покатость Ваших детских плеч,

      И Вашу медленную речь,

      И платье цвета эвкалипта,

      И ту же линию в губах,

      Что у статуи Таиах,

      Царицы древнего Египта,

      И в глубине печальных глаз —

      Осенний цвет листвы – топаз.

      Рассвет. Я только что вернулся.

      На веках – ночь. В ушах – слова.

      И сон в душе, как кот, свернулся...

      Письмо... От Вас?

      Едва-едва

      В неясном свете вижу почерк —

      Кривых каракуль смелый очерк.

      Зажег огонь. При свете свеч

      Глазами слышу Вашу речь.

      Вы снова здесь? О, говорите ж.

      Мне нужен самый звук речей...

      В озерах памяти моей

      Опять гудит подводный Китеж,

      И легкий шелест дальних слов

      Певуч, как гул колоколов.

      Гляжу в окно сквозь воздух мглистый.

      Прозрачна Сена... Тюильри...

      Монмартр и синий, и лучистый.

      Как желтый жемчуг – фонари.

      Хрустальный хаос серых зданий...

      И аромат воспоминаний,

      Как запах тлеющих цветов,

      Меня пьянит. Чу! Шум шагов...

      Вот тяжкой грудью парохода

      Разбилось тонкое стекло,

      Заволновалось, потекло...

      Донесся дальний гул народа;

      В провалах улиц мгла и тишь.

      То день идет... Гудит Париж.

      Для нас Париж был ряд преддверий

      В просторы всех веков и стран,

      Легенд, историй и поверий.

      Как мутно-серый океан,

      Париж властительно и строго

      Шумел у нашего порога.

      Мы отдавались, как во сне,

      Его ласкающей волне.

      Мгновенья