Сын Хурмаса, Бухэ-Бэлигтэ,

      Средний сын, что был краснолик,

      Утверждает: «Я цели достиг!»

      Восклицает: «Сделано дело!»

      На отцовском гнедом коне

      До родного домчался предела.

      Вот и коновязь золотая.

      Вот и бабка Манзан-Гурмэ

      Возвышается, восседая,

      С чашей разума и добра,

      Сотворенной из серебра,—

      Над пятьюдесятью пятью

      Небесами глава-владычица,

      Утвердившая волю свою,

      Чтобы мудрость могла возвеличиться!

      Богатырь пред ней предстает,

      Молча бабке своей подает

      Птицу – жаворонка белого,

      Невредимого и целого!

      Бабушка Манзан-Гурмэ,

      За старанье благодаря,

      Похвалила богатыря.

      А затем от недуга-врага

      Белым жаворонком Азарга

      Начала царевну лечить.

      С дивной птицей, дарующей милость,

      Над Наран-Гохон наклонилась,

      Приложила к спине спиной,

      И к груди – другой стороной.

      Белый жаворонок Азарга

      Исцеленье приносит больной,

      Будто всасывает в себя

      Яд болезни ее затяжной.

      Перестала кашлять царевна,

      Поправляется каждодневно:

      День за днем и за ночью ночь

      Крепнет Солнца юная дочь,

      А болезнь убирается прочь!

      И седая Манзан-Гурмэ

      Весела всей великой душой,

      Рада радостью самой большой,

      Птицу – жаворонка Азарга,

      Благодарная, освятила

      Долговечным своим молоком

      И на волю, ввысь отпустила,

      И увидели все кругом,

      Что царевна юная снова

      Весела, красива, здорова,

      Что на Западном небе опять

      Храбрецы – пятьдесят и пять —

      Стали радостно жить-поживать,

      А воители неба Востока

      Стали западным издалёка

      Битвой-местью грозить-угрожать.