Везде один… Тоска, томленье!..

      И светлый праздник Воскресенья

      Тоску сторичную несет.

      И вянет он, вянет, как в поле былина,

      Тоскою томимый в чужой стороне;

      И вянет он молча… Какая кручина

      Запала в сердечной его глубине?

      «О горе мне, горе! Зачем я покинул

      Невинности счастье, родную страну?

      Зачем я скитался, чего я достигнул?

      Утехи познаний?.. Кляну их, кляну!

      Они-то мне, черви, мой ум источили,

      С моим тихим счастьем они разлучили!

      Кому я тоску и любовь расскажу?

      Кому сердца раны в слезах покажу?

      Здесь нету мне пары, я нищий меж ними,

      Я бедный поденщик, работник простой;

      Что дам я подруге моими мечтами?

      Любовь… Ах, любови, любови одной!

      С нее на три века, на вечность бы стало!

      В своих бы объятьях ее растопил!

      О, как бы я нежно, как нежно любил!»

      И крупные слезы, как искры, низались,

      И бледные щеки, и слабую грудь

      Росили и сохли. «О дайте вздохнуть,

      Разбейте мне череп и грудь разорвите, —

      Там черви, там змеи, – на волю пустите!

      О дайте мне тихо, навеки заснуть!»

      Страдал несчастный сирота

      Вдали от родины счастливой

      И ждал конца нетерпеливо.

      Его любимая мечта —

      Полезным быть родному краю, —

      Как цвет, с ним вместе увядает!

      Страдал он. Жизни пустота

      Пред ним могилой раскрывалась:

      Приязни братской было мало,

      Не грела теплота друзей —

      Небесных солнечных лучей

      Душа парящая алкала.

      Огня любви, что Бог зажег

      В стыдливом сердце голубином

      Невинной женщины, где б мог

      Полет превыспренный, орлиный

      Остановить и съединить

      Пожар любви, любви невинной;

      Кого бы мог он приютить

      В светлице сердца и рассудка,

      Как беззащитную голубку

      От жизни горестей укрыть;

      И к персям юным, изнывая.

      Главой усталою прильнуть;

      И, цепенея и рыдая,

      На лоне