Гумилёв Николай Степанович

      МАНЛИЙ

      Манлий сброшен. Слава Рима,

      Власть все та же, что была,

      И навеки нерушима,

      Как Тарпейская скала.

      Рим, как море, волновался,

      Разрезали вопли тьму,

      Но спокойно улыбался

      Низвергаемый к нему.

      Для чего ж в полдневной хмаре,

      Озаряемый лучом,

      Возникает хмурый Марий

      С окровавленным мечом?

      МОРЕПЛАВАТЕЛЬ ПАВЗАНИЙ

      Мореплаватель Павзаний

      С берегов далеких Нила

      В Рим привез и шкуры ланей,

      И египетские ткани,

      И большого крокодила.

      Это было в дни безумных

      Извращений Каракаллы.

      Бог веселых и бездумных

      Изукрасил цепью шумных

      Толп причудливые скалы.

      В золотом, невинном горе

      Солнце в море уходило,

      И в пурпуровом уборе

      Император вышел в море,

      Чтобы встретить крокодила.

      Суетились у галеры

      Бородатые скитальцы.

      И изящные гетеры

      Поднимали в честь Венеры

      Точно мраморные пальцы.

      И какой-то сказкой чудной,

      Нарушителем гармоний,

      Крокодил сверкал у судна

      Чешуею изумрудной

      На серебряном понтоне.

      Мережковский Дмитрий Сергеевич

      НА ОЗЕРЕ КОМО

      Кому страдание знакомо,

      Того ты сладко усыпишь,

      Тому понятна будет, Комо,

      Твоя безветренная тишь.

      И по воде, из церкви дальной,

      В селеньи бедных рыбаков,

      Ave Maria – стон печальный,

      Вечерний звон колоколов…

      Здесь горы в зелени пушистой

      Уютно заслонили даль,

      Чтобы волной своей тенистой

      Ты убаюкало печаль.

      И обещанье так прекрасно,

      Так мил обманчивый привет,

      Что вот опять я жду напрасно,

      Чего, я знаю, в мире нет.

      Козлов Иван Иванович

      Над темным заливом, вдоль звучных зыбей

      Венеции, моря

      царицы,

      Пловец полуночный в гондоле своей

      С вечерней зари до

      денницы

      Рулем беззаботным небрежно сечет

      Ленивую влагу

      ночную,

      Поет он Ринальда, Танкреда поет,

      Поет Эрминию

      младую,

      Поет он по сердцу, сует удален,

      Чужого суда не

      страшится,

      И песней любимой невольно пленен,

      Над бездною весело

      мчится.

      И я петь люблю про себя, в тишине,

      Безвестные песни

      мечтаю,

      Пою, и как будто отраднее мне,

      Я горе мое забываю,

      Как ветер ни гонит мой бедный челнок

      Пучиною жизни

      мятежной,

      Где