Встали.

      Девять верст до границы…

      В утреннем гвалте очередная колонна готовится к пересечению.

      Открытая дверь БМП:

      маленький телевизор,

      разбросанные банки с гречневой кашей,

      новое обмундирование,

      бутылки с машинным маслом

      и много сахарных брикетиков, похожих на домино.

      Задержали душмана.

      В кошелке: деньги – заработал,

      несколько пачек американских сигарет – хотел обменять,

      граната с растяжками на колышках – нашел.

      А почему колышки чистые?

      Сволочь!

      Нескончаемо долгие девять дней.

      Место работы – нейтральная полоса.

      Машина с флагом ООН.

      Наши пограничники отдают честь.

      Сидит афганец в фуражке с зеленым околышем.

      Мимо грохочут последние колонны. Считаем.

      Надписи на люках: Башкирия, Червоноград, Свердловск…

      Ищу глазами: наконец, Ленинград.

      Грязный танковый тягач.

      Впервые за Афган.

      Но больше: Имени… Имени… Имени…

      Пламя над звездочкой.

      «Я вернулся, мама!» —

      Транспарант на КамАЗе-шаланде.

      Следы от осколков на кабине.

      А я еще здесь.

      Когда я вернусь и проступит в лиловом тумане

      Седой триумфальною аркою Охтинский мост,

      Наверно, скажу постаревшей, взволнованной маме,

      Что я все такой же, вот только немножко подрос.

      Ежедневно возвращаюсь на «девятую версту».

      Знакомый ряд дуканов.

      Мигает беззаботная звездочка между раскрытыми створками бывшего железнодорожного контейнера.

      Орешки-фисташки, гранаты-апельсины,

      туалетная бумага и открытки с пакистанскими красавицами.

      Шестилетние бачата —

      хотелось бы сказать – дошкольники…

      какая тут школа! – доверительно-заговорщицким шепотом:

      – Камандон, щто нада, щто хочешь?

      И сразу: – Давай бакшиш. Шапку давай.

      «Хорошо» – знают в цензурном и матерном вариантах.

      «Плохо» – только в матерном.

      Солдаты-несолдаты

      с автоматами за спиной и четками в руках.

      Такое впечатление, что встали пройтись,

      чтобы размять ноги, затекшие от долгого сидения.

      Бесцельность в лицах.

      При сиюминутной озабоченности: продать-обменять.

      Откровенность афганского полковника:

      Революция – хорошее дело.

      Мы – плохие.

      Утро 15 февраля.

      Мягкая фланель парящего снега.

      Прощание. Прощение.

      Возбужденная суета последних сборов.

      – Передай ооновцам, чтобы быстрее сворачивались.

      Колонна на подходе.

      – Дуглас, давай нож. Срезаю антенну.

      Последний переполненный уазик.

      Метры, метры.

      Пограничники вышли из будки.

      Неужели, это все?

      Пульсируют мысли.

      Мы