Вам, с чемоданом, где порядок

      Был скомкан сменами белья,

      Где Библия с одной закладкой,

      Что делит Книгу Бытия

      На жизнь в дерьме, недели в трюме

      И счастье – как полуподвал

      С одной единственной кастрюлей,

      Где суп давно не ночевал,

      Вам, прибывающим на остров* —

      Чистилище, где вонь и хлор,

      И сквозь слезу, как линзу, остов

      Свободы видится в упор,

      Вам, с рюкзаками на закорках

      Через таможни жернова

      Аэропорта в новом Йорке

      Прошедшим тело продавать

      Таксистом или тротуарно —

      Чужие вакся башмаки,

      Чтоб душу сохранить и тварью

      Не стать с лобзанием руки —

      Поклон нижайший.

      Вы на суше,

      Что есть ковчег десяткам вер,

      Одной мечте, что греет души.

      Она из дерева гофер.

      Ты обезволишь, как припадок,

      В который раз – не умирать,

      Уложишь просто на лопатки,

      Сиделкой будешь до утра,

      И белозубой негритянкой,

      Блестящей по́том и зрачком,

      Споёшь о чём-то африканском

      И распрощаешься пото́м.

      Когда придёшь последней ночью

      Прощальным вдохом на земле,

      То обязательно захочешь

      Последний раз меня развлечь —

      Не резюме по беглой съёмке,

      А медленным, по буквам слов,

      Воспоминанием о том, что

      Скороговоркою прошло —

      Все книги, что прочёл (построчно),

      Моей судьбы черновики,

      Рожденье сына, после – дочки,

      Мои сомнения, стихи,

      С косноязычием сраженья

      До истощения, утра,

      Всех мною побеждённых женщин,

      И тех, которым проиграл,

      Врагов объятия – нежданно,

      Как зло изменчивых друзей,

      Все города и рестораны,

      Где тратил сотни, оборзев,

      И то, что даже не запомнил,

      И что хотел забыть как сюр —

      Всё-всё, вернётся разом в полночь

      Документально, без купюр.

      И не рапидом истекая,

      А длясь, как долгое кино,

      Но что прокрутится, мелькая,

      Как жизнь – в мгновение одно.

      Опять, оскалясь шрифтом, катастрофа

      Полощeтся на простынях газет,

      А не стихов новорождённых строфы,

      Взорвавшихся в небесной бирюзе.

      Сердца, вчера растерзанные взрывом,

      Числом не ранят те, что на земле,

      А их владельцы у отдела «Рыба»

      Читают новость, стоя за филе.

      И каждому –