Если письменный стол без чернил от домашних заданий,

      А обеденный – без ежедневных обедов за ним,

      То столешницы их, не согретые супом, дыханьем,

      Охладятся в гранит или мрамор, наверно. От них

      Будет свет отражать эротический глянец журналов,

      И тепло абажур не направит расплавить пломбир,

      И останется лёд навсегда в запотевших бокалах,

      Если мяч не надут, чтоб случайно бокалы разбить.

      Если дом отлучить от присутствия шкоды как сути,

      Если в нём не читать ничего, кроме чековых книг,

      Не готовить обед, не закладывать детские судьбы,

      Всё, что прочность несёт, отлетит и расстанется с ним.

      Если в доме есть жизнь, то присутствовать будет и запах

      От футбола и ног, и прилипшей к подошвам земли,

      А без клякс на столах самосёлом вселяется затхлость —

      Будто вынесли всех и последний венок унесли.

      Дороги не длиннее поездов,

      Длине которых требуется время

      Преодоления не милей до,

      А просто совершения старенья

      Кареток, сцепок, тамбуров, колёс,

      Сортиров, пассажиров, ресторана.

      К отсчёту срока до седых волос

      Там девственноость нетронутых стоп-кранов.

      Дорога – это, собственно, тоска

      Как мера ей, что шаркает в вагоне

      Под видом старика-проводника,

      Пропитанного гарью эпигона.

      Ещё она – старуха у окна,

      Которая рассказывать устала

      Не слушающим, чем она больна

      И что опасно делать на вокзалах.

      Тоска на верхней полке бытия

      Лицом к стене скрывает невесёлость —

      Как старожил плацкартного жилья,

      Где водку разливают новосёлы.

      А капли на окне, как на висках —

      Назад, по направленью к провожавшим.

      В вагонных сцепках лязгает тоска

      Разорванных гудком рукопожатий.

      Если бы я Богом мог побыть…

      Хочется (не в личных интересах).

      Если от него добреют лбы,

      Бьющиеся о полы подкрестно,

      Как бы Богом я хотел побыть!

      Уступи, мне, Господи, престол,

      Поотсутствуй – покурить, «до ветру»…

      План мой генеральный, но простой —

      Обустроить действие Завета.

      Уступи мне, Господи, престол.

      Все артиллерийские стволы

      Сделав многоствольною дубравой,

      Истребитель научу «курлы».

      И зашелестят под ним на славу

      Все артиллерийские стволы.

      Все слова оставив в словарях,

      Затоплю ракетные колодцы,

      Коромыслом снаряжу наряд.

      И никто потом не придерётся,

      Не найдя подмены в словарях.

      У меня хорошая жена,

      Стать бессмертым будет бессердечно.

      Мне престол – на время, чтоб Ты знал.

      На фига