Жанна!

      Ржание долгой, как жизнь, бесконечной войны.

      Ржавые пашни и стонущие горожане.

      Жёны рожают

      в проклятьях саксонских ублюдков, а Жаны у них

      Горло в слезах полосуют, как булку, ножами.

      Жанна!

      Толпы блаженных, пророков бредут по земле,

      Знать это хочет не знать и спивается в замках.

      Подлый и жадный

      дворец короля при безвольном совсем короле.

      В хлебе печали – воды огорчения закись.

      Жанна!

      Конь твой и ты, золотые, в конце Риволи.

      Снова бургундское Франции пьют парижане

      Под баклажаны

      и устрицы, выжав лимон и полив их шабли,

      Режут не горла, а сдобную выпечку Жаны.

      Жанна!

      Душу твою позовут сотни войн на земле,

      Божьей посланнице снова рядиться в мужское.

      А прихожанам

      к костру приходить и от зависти подлой шалеть

      К мужеству женщины, зависть огнём успокоя.

      Жанна!

      Клещи закованных в латы не женственных ног.

      Зуб на десне – так на лошади дева, не выбить.

      Не подражаем

      ни меч и ни факел для временных женских обнов

      Всех инкарнаций твоих и победных побывок.

      Всю ночь ты убивала боль,

      Топила тех котят —

      Едва рождённых (не тобой —

      Хирургами) чертят.

      Проснёшься —а давно светло,

      Как на твоих столах.

      Так много боли родилось,

      Пока ты всё спала,

      И столько имплантаций бомб

      Проведено земле,

      Что больше шанс прикончить боль

      В аду на вертеле.

      Пока ты не проснулась, я

      Газеты отложу.

      Анестетический коньяк —

      То в полдень абажур.

      От новостей слегка – озноб,

      В висках – удары в жесть.

      Ко лбу приложишь губы, но

      Там 36,6.

      За урочищем, где тёмные овраги —

      Как глубокие морщины на земле,

      Где за речкою топорщатся без флагов

      Сиротеющие древки тополей,

      Где зарницы от салютов крепят веру

      В то, что памятью не обойдён никто,

      Восклицательными знаками по ветру

      Чемерица подтверждает высотой —

      Там по-братски обнимаются ребята

      Безымянные в беззвёздности погон —

      Похороненные наспех и когда-то

      До победы с недовыплатой долгов.

      Неполна недоповеданная повесть,

      А героев всё труднее называть —

      Обезличенных солдат, что, упокоясь,

      Не хотят,