Вспыхнул чиркнувший снег,

      лёгкие ресницы,

      до утра к дрёме век

      каменных – лепиться.

      Вспыхнул в камере сад,

      чёрно-белый, чёткий.

      Статуи стоя спят,

      тени на решётке.

      В камне – воска ожог,

      колебалось, тлело

      чуть живое в чужом,

      лёгкой тени тело.

      Но не вспыхнет извне

      ласковое пламя.

      И нельзя свет в окне

      удержать руками.

      Свет ночной, свет всегда

      контурный и лунный —

      выплеснут, как вода

      из разбитой урны[33]

      На руке мокрый снег

      (хлороформа клочья?).

      Не пролить – проще б! Нет

      слёз и глаз – воочью.

      Снег летит… Им дыша,

      нежны ль губы статуй?

      Свеч прозрачных душа,

      пар голубоватый.

      Всё. Прощаясь, мы молча с тобой постоим.

      О прошедшем – ещё помолчим, погрустим.

      (Но когда же он скажет мне просто:

            «Прощай!»

      И покажет-подскажет мне, как отвечать?)

      Ты, вина, – чья ты тень? Что маячишь в углу,

      что боишься и шага не ступишь к столу?

      Зря склонялась ты, тень, то ко мне, то к нему,

      каждому прошептав: «Я ничья – никому».

      Зря металась, таясь, от меня, от него:

      «Не хочу, – мол, – ни лгать, ни пугать никого».

      Скрыв упрёки, как прячут безжалостный стон,

      ты в ногах, на полу танцевала бостон.

      Без измены окончился молча наш день.

      Сгинь в ночи ты, сообщница, общая тень

      Этой ночью падала луна,

      изредка скрываясь за домами,

      и стояла в арках тишина,

      дева с поминальными цветами.

      Падала в обычный небосклон,

      падала то медля, то срываясь,

      вслед дома – спокойно колебались

      однотонней инфрасерых[35] волн.

      В тёмных стёклах с метинками льда

      (в памяти – такой же слой изгнанья)

      падала Селена в бессознанье

      млечным слепком детского гнезда.

      Хоть шаги неровны и длинны,

      твой двойник случайным был прохожим.

      Что он знал о городе, похожем

      на раздробленную персть луны.

      Свет, как стон, прерывисто лучист,

      вдруг померк, дойдя до изголовья.

      …Мел скрипел, шуршал осенний лист,

      отчертив