Вы падки, государь, на наслажденья,

      любителем чужих прослыли жен.

      Признайте же все ваши согрешенья —

      быть может, будет ваш порок прощен.

      Всем очевидна истина простая,

      что если ныне женщина иная

      полюбит вас – то с целью лишь одной:

      обогатиться вашею казной.

      И тысячею марок, без сомнения,

      родитель ваш бы не был соблазнен —

      не взял бы он маркизу в окруженье,

      чтоб увести несчастную в полон,

      порочным побужденьям потакая.

      Сибиллу ожидала доля злая:

      Раймон Тимур сказал, что даме той —

      коль не солгал – не справиться с тоской.

      Свое теперь я выскажу вам мненье,

      король, что посрамлен и пристыжен!

      Графини де Безье вам подношенье —

      сто замков, и при каждом есть донжон.

      Судьбина и ее ждала лихая:

      бедняжка, вам всецело доверяя,

      доверивши вам весь достаток свой,

      чуть было не столкнулась с нищетой.

      Король Кастильский окружен почтеньем

      и добродетелями наделен.

      Своим войскам отдайте повеленье,

      о, государь, сойтись под сень знамен,

      графине бескорыстно помогая.

      Пусть лихоимцев разбежится стая,

      что замок осаждает родовой,

      лелея замысел преступный свой.

      Тулузский граф, вас ждет любовь большая,

      коль явитесь, маркизу защищая.

      Верните ей утраченный покой,

      раз любите ее вы всей душой.

      В кручине я, в слезах,

      известьем поражен:

      мой друг и мой патрон,

      маркиз де Матаплана,

      в сраженье умерщвлен —

      из сердца рвется стон.

      Отпет во всех церквах,

      он в наших чтим краях

      и мир покинул рано.

      Все в горе и скорбях —

      да, был учтив, умен

      и честью наделен

      маркиз де Матаплана.

      Отваги не лишен,

      он сдаться мог в полон —

      но, доблестный в боях,

      повержен был во прах

      он саблей басурмана.

      На деле, не в мечтах,

      на небо вознесен

      и зрит Господень трон

      маркиз де Матаплана.

      Он чтил Христов закон —

      и будет он прощен,

      как праведный монах

      в спасительных стенах —

      хоть не имел он сана.

      Я каюсь во грехах —

      ведь мною оскорблен

      и, верно, возмущен

      был Понс де Матаплана.

      В последней схватке он

      мной был бы защищен

      когда б не подлый страх,

      что встал в моих глазах,

      как облако тумана.

      Велик во всех делах,

      хоть мною огорчен.

      Немало я смущен,

      о, Понс де Матаплана!

      Ваш гений оценен —

      им каждый восхищен.

      Мне ведом ваш размах,

      и