С бессильной мышкой ночью кот играет,

      Та мучится, под лапою скользя,

      Но скорбь ее в нем ярость разжигает…

      Насытить бездну вздохами нельзя.

      Закрыта к сердцу светлая стезя.

      Дождь продолбить порою может камень, —

      От слез сильнее сладострастный пламень.

      Ее глаза устремлены с мольбою

      В морщины бессердечные. То вдруг,

      В святую речь вольется вздох с слезою, —

      Они еще милее… То испуг

      Ей голос обрывает, и вокруг

      Она глядит и начинает снова,

      Чтоб произнесть желаемое слово.

      И заклинает Зевсом всемогущим,

      Любовью к мужу, рыцарством, слезой,

      Законом, правдой, светом вездесущим,

      И дружбою, и небом, и землей, —

      Пусть он вернется в временный покой

      И покорится чести неподкупной,

      А не веленью похоти преступной.

      «Не воздавай такой ценою черной

      За все гостеприимство, не мути

      Священный ключ с водою благотворной:

      Погубленного снова не спасти —

      До выстрела добычу отпусти.

      Тот не стрелок, кто пулею жестоко

      Сражает самку бедную до срока.

      Мой муж – твой друг. О, пощади для друга!

      Ты сам могуч – помилуй для себя.

      Я слабая, а сеть твоя упруга.

      Ведь ты не лжив. Оставь, не погубя.

      Ужель ничто все вздохи для тебя?

      Когда мужчину можно тронуть плачем,

      Внемли стенаньям и слезам горячим.

      Все это здесь, волною океана

      Как об утес гранитный, в сердце бьет,

      Чтобы мольбой растрогать великана

      И уронить в пучину вечных вод,

      Где весь растает он и пропадет.

      Не камень ты, – а состраданье кротко,

      Ему ничто железная решетка.

      Ты принят мной с почетом, как Тарквиний, —

      В его личине ты его позор.

      Всем силам неба жалуюсь я ныне.

      Ты царственному имени укор,

      Не тот, кого в тебе признал мой взор,

      А если тот, не царь, не бог над нами:

      Те и собой, и миром правят сами.

      Какой позор на старость безобразно

      Готовишь ты, когда весна с пятном:

      Ты – ветвь царей – и так преступен грязно,

      Что ж совершишь, поставленный царем?

      Не смыть злодейств, творимых под щитом

      Преступного и дерзкого вассала.

      Скрыть зло царя вселенной будет мало.

      Несчастен царь, который чтим из страха.

      Счастлив, кого боятся все, любя.

      Преступники, грозит которым плаха,

      С презрением укажут на тебя.

      Одумайся и не губи себя:

      Царь – подданным зерцало, книга, знанье,

      Он всем пример, урок и назиданье.

      Ужель ты будешь школою растленья?

      Для подданных – собранье гнусных дел,

      Зерцало лжи, греха и преступленья,

      Бесчестия и низости предел.

      Ужель бесчестье будет