Так он уполз, раскаяньем придавлен.

      Она одна. Позор – ее тюрьма.

      Он ждет зари, угрюм и обесславлен.

      Она взывает к небу, чтобы тьма

      Не покидала мира. «Ночь нема,

      А свет дневной все скажет, все ответит

      И мой позор в глазах открытых встретит».

      И кажется, что всем позор тот ясен,

      Как ясен им, и оттого глаза

      Хотят, чтоб мрак был вечен и ужасен,

      Чтоб страшный грех таился, как гроза,

      Иначе все, все выдаст днем слеза.

      Как влага сталь ест ржавчиной упорной,

      Она в лице оставит след позорный.

      Она клянет покой, отдохновенье,

      Да поразит ей очи слепота!

      И слышит сердца страшное биенье,

      Велит ему оставить грудь. Пусть та,

      Которая душой своей чиста,

      Возьмет его. Так ужас ночи тайной

      Она клянет с тоской необычайной:

      «О, ночь, убийца мира! Образ ада!

      Позора свиток! Скопище стыда!

      Подмостки, где злодейство и вражда!

      Ночь – хаоса зловещего ограда!

      Притон бесславья! Мерзости орда!

      Закутанная сводня! Вор! Измена!

      Пещера смерти! Похоти арена!

      Ночь гнусная, пропитанная ядом,

      Ты это мне бесславье принесла.

      Останови времен теченье взглядом,

      И пусть затмит таинственная мгла

      Восход зари, когда она светла.

      А встанет солнце – лик его могучий

      Спеши покрыть отравленною тучей;

      Наполни утро смрадным испареньем.

      Скорей, чем солнце на полдень взойдет,

      Ты зарази весь воздух их гниеньем

      И омрачи сияющий восход.

      Пускай навеки солнце пропадет

      В их душных складках, мутных и свинцовых,

      И все потонет в сумерках суровых!

      Когда б Тарквиний был не сыном ночи,

      А ей самой, он вечной темнотой

      Затмил бы блеск серебряный и очи

      Закрыл ее служанкам над землей.

      Сокрылся б звезд горящий в небе рой,

      И я б нашла наперсниц в вечной ночи.

      Далекий путь с подругами короче.

      Но кто со мной разделит стыд безмерный,

      Заломит руки с никнущим челом,

      Бесславие покроет дружбой верной?

      Я исхожу серебряным дождем

      Соленых слез, пролитых здесь тайком.

      Мешая слезы, речи и стенанья —

      Свидетелей безмерного страданья.

      О ночь, горнило бешеного дыма,

      Сокрой мой лик от глаз пытливых дня!

      Здесь, под твоим покровом я, стеня,

      Лежу, позором смята нестерпимо.

      Не оставляй же тьмой своей меня,

      Чтоб этот грех, свершенный в тьме унылой,

      Был поглощен, как черною могилой!

      Не дай мне стать для дня предметом сплетен.

      В его сияньи на челе моем

      Окажется позор мой всем заметен,

      И все прочтут, как в сумраке ночном

      Поруган брак насилием и злом,

      И каждый неуч о моем позоре

      Прочтет в моем смущенном, скорбном взоре.

      Чтобы