Друзья мои, товарищи изгнанья!

      Шесть лет почти мы делим пополам

      И скудный хлеб дорожного скитанья,

      И грусть надежд, и юмор мелодрам.

      Мы помогаем пронести по жизни

      Мешки обид, чувалы кизяков,

      Прощаем, дружные, неласковой отчизне,

      У нас отнявшей родину и кров.

      Прощаем ей загубленные годы,

      Саманную тоску и троглодитов быт;

      Прощаем вшей, жестокую природу,

      Лохмотья жалкие и нищенство судьбы.

      Всех потеряв, мы обрели друг друга

      (В суровых битвах длится бытие).

      Лишь иногда в вечерние досуги

      Цыганскою гитарой пропоет

      Далекой молодости воспоминанье…

      И мы, тряхнув почтенной сединой,

      Забыв лета, разлуки и свиданье,

      Смеемся весело над грустною судьбой.

      Иль, раздавив желанные пол-литра

      И слезы удержав, поем о старине,

      Пока кругом шальные «виют витры»

      И голод рыскает в измученной стране.

      Друзья мои, давайте ж поклянемся

      Союз наш сохранить до гробовой доски,

      И напоследок вдоволь посмеемся,

      И доживем свое без жалоб и тоски.

      Я позову тебя в молчанье.

      И, может быть, настанет час, —

      На долгожданное свиданье

      Пойду, не опуская глаз.

      И будут все пути открыты,

      И я припомню, может быть,

      По древним письменам санскрита

      Метафизическую нить

      Моих далеких воплощений

      На грустной и родной земле —

      Медузой, рыбою, растеньем

      И ящерицей на скале

      Была душа. В ночных пещерах

      Горели первые огни.

      И человек, один из первых,

      В косматом сумраке возник.

      А дальше – медленно и трудно

      Шел человек – за шагом шаг,

      Но в некий час тревоги чудной

      Крылатой поднялась душа.

      Так человек услышал Бога

      И на земле родился Бог —

      С востока привела к порогу

      Звезда волхвов и пастухов.

      И память мудро сохранила,

      Запечатленна и чиста,

      Путь от амебы до гориллы

      И от гориллы до Христа.

      Конверт со штемпелем «Москва».

      Как радостно и больно!

      Читаю медленно слова,

      И на глаза невольно

      Непрошеная влага слез.

      О, милый запах дома,

      О, запах вянущих берез

      На Троицу. Знакомый

      Веселый вечер за столом

      Под желтым абажуром.

      Как дышит самовар теплом,

      В сухарнице ажурной

      Печенья