Долго ль впивать мне мерцание ваше,

      Синего неба пытливые очи?

      Долго ли чуять, что выше и краше

      Вас ничего нет во храмине ночи?

      Может быть, нет вас под теми огнями:

      Давняя вас погасила эпоха, —

      Так и по смерти лететь к вам стихами,

      К призракам звезд, буду призраком вздоха!

      Сердце трепещет отрадно и больно,

      Подняты очи, и руки воздеты.

      Здесь на коленях я снова невольно,

      Как и бывало, пред вами, поэты.

      В ваших чертогах мой дух окрылился,

      Правду провидит он с высей творенья;

      Этот листок, что иссох и свалился,

      Золотом вечным горит в песнопеньи.

      Только у вас мимолетные грезы

      Старыми в душу глядятся друзьями,

      Только у вас благовонные розы

      Вечно восторга блистают слезами.

      С торжищ житейских, бесцветных и душных,

      Видеть так радостно тонкие краски,

      В радугах ваших, прозрачно-воздушных,

      Неба родного мне чудятся ласки.

      Хоть счастие судьбой даровано не мне,

      Зачем об этом так напоминать небрежно?

      Как будто бы нельзя в больном и сладком сне

      Дозволить мне любить вас пламенно и нежно.

      Хотя б признался я в безумиях своих,

      Что стоит робкого вам не пугать признанья?

      Что стоит шелк ресниц склонить вам в этот миг,

      Чтоб не блеснул в очах огонь негодованья?

      Участья не прошу – могла б и ваша грусть,

      Хотя б притворная, родить во мне отвагу,

      И, издали молясь, поэт-безумец пусть

      Прекрасный образ ваш набросит на бумагу.

      Еще люблю, еще томлюсь

      Перед всемирной красотою

      И ни за что не отрекусь

      От ласк, ниспосланных тобою.

      Покуда на груди земной

      Хотя с трудом дышать я буду,

      Весь трепет жизни молодой

      Мне будет внятен отовсюду.

      Покорны солнечным лучам,

      Так сходят корни в глубь могилы

      И там у смерти ищут силы

      Бежать навстречу вешним дням.

      На кресле отвалясь, гляжу на потолок,

              Где, на задор воображенью,

      Над лампой тихою подвешенный кружок

              Вертится призрачною тенью.

      Зари осенней след в мерцаньи этом есть:

              Над кровлей, кажется,