Я потрясен, когда кругом

      Гудят леса, грохочет гром

      И в блеск огней гляжу я снизу,

      Когда, испугом обуян,

      На скалы мечет океан

      Твою серебряную ризу.

      Но просветленный и немой,

      Овеян властью неземной,

      Стою не в этот миг тяжелый,

      А в час, когда, как бы во сне,

      Твой светлый ангел шепчет мне

      Неизреченные глаголы.

      Я загораюсь и горю,

      Я порываюсь и парю

      В томленьях крайнего усилья

      И верю сердцем, что растут

      И тотчас в небо унесут

      Меня раскинутые крылья.

      Прости – и все забудь в безоблачный ты час,

      Как месяц молодой на высоте лазури;

      И в негу вешнюю врываются не раз

      Стремленьем молодым пугающие бури.

      Когда ж под тучею, прозрачна и чиста,

      Поведает заря, что минул день ненастья, —

      Былинки не найдешь и не найдешь листа,

      Чтобы не плакал он и не сиял от счастья.

      Ловец, все дни отдавший лесу,

      Я направлял по нем стопы;

      Мой глаз привык к его навесу

      И ночью различал тропы.

      Когда же вдруг из тучи мглистой

      Сосну ужалил яркий змей,

      Я сам затеплил сук смолистый

      У золотых ее огней.

      Горел мой факел величаво,

      Тянулись тени предо мной,

      Но, обежав меня лукаво,

      Они смыкались за спиной.

      Пестреет мгла, блуждают очи,

      Кровавый призрак в них глядит,

      И тем ужасней сумрак ночи,

      Чем ярче светоч мой горит.

      Нет, я не изменил. До старости глубокой

      Я тот же преданный, я раб твоей любви,

      И старый яд цепей, отрадный и жестокой,

              Еще горит в моей крови.

      Хоть память и твердит, что между нас могила,

      Хоть каждый день бреду томительно к другой, —

      Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла,

              Когда ты здесь, передо мной.

      Мелькнет ли красота иная на мгновенье,

      Мне чудится, вот-вот, тебя я узнаю;

      И нежности былой я слышу дуновенье,

              И, содрогаясь, я пою.

      Светил нам день, будя огонь в крови…

      Прекрасная, восторгов ты искала

      И о своей несбыточной любви

      Младенчески мне тайны поверяла.

      Как мог, слепец, я не видать тогда,

      Что жизни ночь над нами лишь сгустится,

      Твоя душа, красы твоей звезда,

      Передо мной, умчавшись, загорится,

      И, разлучась навеки, мы поймем,

      Что счастья взрыв мы промолчали оба

      И что вздыхать обоим нам по нем,

      Хоть