я солдат никому не известной войны,

      я иду безоружен, пешком, по огромной России,

      за кого я воюю, не знаю, меня попросили —

      выходи, и иди, чтобы не было в мире беды

      я иду много лет и пустой вещмешок за спиной,

      командиры сбежали, штабные легли на измену,

      сапоги развалились, бельишка осталось – на смену,

      ну, а я все иду. Ведь не я – значит, кто-то другой.

      мне бы поле пахать, нюхать теплую землю в горсти,

      мне б за плугом идти, пить с ладони медвяные росы,

      мне б тебя целовать, в твои светло-пшеничные косы —

      а я должен идти, пока жив, я иду, дорогая – прости.

      я ухожу, бросая за собой

      всех деревень заброшенные избы,

      весенних луж светящиеся брызги,

      и летний луг, лежащий под косой,

      я ухожу, и в нервной темноте

      я вижу дождь, что пробивает крышу,

      а слёзы капель падают все тише,

      встает луна в привычной наготе,

      я ухожу с закушенной губой —

      мне плакать бы, а я терплю устало —

      мой мир исчез, и деревень не стало —

      лежит в асфальте город твой чужой.

      я ухожу, последний часовой.

      базарный день, уездный город,

      провинциальный, тихий, спящий

      и ощутимо настоящий —

      как пиво, в чьем составе солод,

      на площади кульками бабки —

      торгуют яйцами и маслом,

      газетой чистой ящик застлан,

      и стираной цветастой тряпкой,

      собачка жмется к магазину,

      железный лязг телег колёсных

      такой, что зубы сводит в дёснах,

      да вонь дешевого бензина,

      так пусто, что нельзя заплакать,

      и только красный дом кирпичный

      стоит, как будто франт столичный —

      что вышел без галош, да в слякоть,

      люблю тебя, мой город тихий,

      спи дальше – так, как и не снилось —

      пусть вся Россия изменилась,

      провинция чужда шумихи…

      борщевик вдоль дорог, да кресты…

      да избенки чернеют провалами глаз,

      разорили тебя, разнесли, да в кусты,

      деревенька моя, недопетый мой сказ…

      расплели твои косы, твой северный лен

      веретенца и прялки в щепу топорами —

      не осталось жильцов, вот и бросили дом —

      только ворон летит, как зловещее знамя…

      я вернусь за тобой на белой волчице

      на телеге чужой, что сама домчится

      брошу вон замок, закрывая двери —

      ты пойдешь за мной, ты во мне уверен.

      что тебе Москва, где земля в асфальте,

      я дорожки льдом уложу как смальтой,

      на Крещенье звезда упадет в колодец —

      зачерпни ведром белый свет