У старости душа настороже;

      еще я в силах жить и в силах петь,

      еще всего хочу я, но уже —

      слабее, чем хотелось бы хотеть.

      Живу я, смерти не боясь,

      и душу страхом не смущаю;

      земли, меня и неба связь

      я неразрывно ощущаю.

      Овеян скорым расставанием,

      живу без лишних упований

      и наслаждаюсь остыванием

      золы былых очарований.

      Сойдя на станции конечной,

      мы вдруг обрадуемся издали,

      что мы вдоль жизни скоротечной

      совсем не зря усердно брызгали.

      Безоглядно, отважно и шало

      совершала душа бытие

      и настолько уже поветшала,

      что слеза обжигает ее.

      Смотрю спокойно и бесстрастно:

      светлее уголь, снег темней,

      когда-то все мне было ясно,

      но я, к несчастью, стал умней.

      Свободу от страстей и заблуждений

      несут нам остывания года,

      но также и отменных наслаждений

      отныне я лишаюсь навсегда.

      Есть одна небольшая примета,

      что мы все-таки жили не зря:

      у закатного нашего света

      занимает оттенки заря.

      Увы, всему на свете есть предел:

      облез фасад и высохли стропила;

      в автобусе на девку поглядел —

      она мне молча место уступила.

      Не надо ждать ни правды, ни морали

      от лысых и седых историй пьяных,

      какие незабудки мы срывали

      на тех незабываемых полянах.

      Приближается время прощания,

      перехода обратно в потемки

      и пустого, как тень, обещания,

      что тебя не забудут потомки.

      Я изменяюсь незаметно

      и не грущу, что невозвратно,

      я раньше дам любил конкретно,

      теперь я их люблю абстрактно.

      Осенние пятна на солнечном диске,

      осенняя глушь разговора,

      и листья летят, как от Бога записки

      про то, что увидимся скоро.

      Чую вдруг душой оцепеневшей

      скорость сокращающихся дней;

      чем осталось будущего меньше,

      тем оно тревожит нас больней.

      Загрустили друзья, заскучали,

      сонно плещутся вялые флаги,

      ибо в мудрости много печали,

      а они поумнели, бедняги.

      Не знаю, каков наш удел впереди,

      но здесь наша участь видна:

      мы с жизнью выходим один на один,

      и нас побеждает она.

      Я рос когда-то вверх, судьбу моля,

      чтоб вырасти сильнее и прямей,

      теперь меня зовет к себе земля,

      и горблюсь я, прислушиваясь к ней.

      Все-все-все, что здоровью противно,

      делал