От заката к восходу, с запада на восток,

      По пустыне листа идут караваны строк,

      Торопясь, точно душу пленницей увели,

      И невидимой точкой позванивая вдали.

      Мир поделен на два, ровен и золотист:

      Только ты и бумага, бескрайний горячий лист;

      Добираться к тебе коварным путем листа —

      Только это осталось, а сверху того – тщета.

      Монотонно множась, движенье рождает звук:

      На краю земли – вереницы горбатых букв,

      Их волнистые спины колышутся, как вода,

      И висит мираж, до которого – никогда…

      Когда б мы ездили на лошадях

      По много суток и писали письма

      На станциях, – то каждая разлука

      Казалась бы тогда ужасно длинной,

      Зато не столь глубокой. И когда

      Взметая пыль, ты мчался бы во Франкфурт,

      Я знала бы, что завтра столько верст

      Проедешь ты, а послезавтра – столько, —

      Конечно, если ось еще цела.

      Ты б уменьшался медленно – не то что

      Взмыл в облака – и всё: стена, обрыв.

      А так – изрыто губчатое время

      Отвесными провалами – во мне

      Самой их несколько. Землетрясенье

      В сравнении со скоростью – ничто.

      И все же лошади быстрей моторов,

      Не говоря о том, что симпатичней;

      Хоть медленнее ездили на них,

      Зато гораздо больше успевали:

      Неспешный путь необходим для мысли,

      Которая сама – лишь только путь.

      К тому же никакая быстрота

      Не заменяет ритма, на который

      Нанизан мир, как на шампур – шашлык.

      А ритм живет в копытах, кастаньетах,

      Любовниках, волнах, ветвях и прочем,

      Но если сильно увеличить скорость —

      Тогда он убивает сам себя.

      Поэтому ты не получишь писем,

      Войдя в отель, – о том, что стало жарко,

      Однако же простуда не проходит,

      О том, что, как всегда, имеет ценность

      Лишь тот пейзаж, в котором скрыта боль,

      Что босоножки порвались, малина

      Созрела, сигареты на исходе,

      И что желанье получает силу,

      Лишь только обретая направленье,

      Не ранее, – и я не получу

      Отчета о дорожных приключеньях,

      Язвительных портретов, опасений

      Сойти с ума от глупости соседа —

      И краткой просьбы поберечь себя.

      Хоть сами по себе не важны письма,

      Но строчек набегающие волны

      Слагают ритм: прилив – отлив – прилив.

      А нет его – и жизнь пересыхает

      И обнажает с трещинами дно.

      Чем больше разговоров и событий

      Вкруг