А тут преподнес мне подарочек зять:

      Хочу, говорит, все, что есть, распродать,

      Уехать под Нижний, открыть свое дело —

      Приспичило дурню хозяином стать!..

      – Так что же на август вам эта святая пророчит?

      – Да нам ли одним? —

      Зашептал Тимофеич. – Такое,

      Что страшно поверить

      И вымолвишь только с трудом.

      Великой войною грозится

      И Божьим Судом!

      А вместо царей, говорит,

      Будут править мужик да рабочий!

      (– А Дуня-то раньше в глаза не смотрела,

      А нынче так держится прямо.

      Ну да, ведь она у нас важная дама —

      Сельчанка, а может быть, даже —

      Подружка святой.)

      – А часто ее предсказанья

      Сбываются? Видел ли кто?

      – Какие – сбылись, —

      Говорит она тихо. —

      Каким не пришел еще срок.

      И тут, покраснев, отвернулась Дуняша.

      – Второй Иеремия знакомая ваша!

      Ну ладно, посмотрим, чего она стоит,

      Матрёна-пророк!

      . . . . . . . . . . .

      . . . . . . . . . . .

      Сараевский выстрел. Истерики близких.

      Уже патриотов готовятся роты.

      – Куда вы? Неужто земли у нас нету?

      Вы, может, хотите всю эту планету

      Под зад подпихнуть

      Психопатке-Алиске?

      Родители в панике.

      (Вот уж теперь не до свадьбы!)

      – Володьку на Каму скорей отослать бы!

      Ну вот и конец абсолютной монархии,

      Вот и венец —

      Абсолютно прогнила.

      А скольких еще

      За собою утащит в могилу!

      – Володька из прошлой поездки

      Вернулся ну просто скелетом!

      – Иван! Мы уже говорили об этом.

      Ну я виновата, сглупила,

      Могла бы понять,

      Что этот дурак не сумеет

      На месте прислугу нанять.

      Я с ним отправляю Дуняшу.

      Готовить она научилась

      И девочка скромная.

      – Рад за нее.

      Но как бы чего не случилось!

      . . . . . . . . . . .

      – Что, Дуня,

      Варвара совсем помогать вам не хочет?

      Конечно, твое поведенье похвально, и очень.

      Но в чем же ты ходишь!

      Аж страшно смотреть.

      Вот тут мои старые платья.

      А то на тебя поглядят —

      И решат, что мы людям не платим.