Потемнела, загустела Нева,

      Повернулись в небесах жернова,

      И просеялась на плечи, мягка,

      Через облачное сито – мука.

      Эй, прохожий, воротник береги!

      В переулке не дома – пироги —

      Всем достанется, кто здесь умирал,

      Не успевшим укатить за Урал,

      Всем, толкающимся в яме сырой

      Под фанерною дощечкой «Герой», —

      И начальнику, что жрал балыки,

      И младенцам, как сухие листки,

      Отрывавшимся от рук – в перегной.

      Эй, Степан Лукич, ты слышишь, родной,

      С Пискаревки тебе видно ли, дед, —

      Город в белые одежды одет,

      Словно мельник убеленный – мукой

      Посыпающий твой вечный покой,

      Где ледок – и тот, зажатый в горсти,

      Точно корочка ржаная, хрустит.

      Земля пустее, и тоска лютей,

      Ни криком не поможешь, ни молебнами.

      Давай с тобой наделаем людей

      Из мякиша податливого хлебного.

      Посадим их в остывшие углы —

      По человечку роста невеликого,

      Чтобы они дома постерегли,

      Затянутые дымом-повиликою.

      Они в избу не пустят ни шиша

      Болотного, ни вора и ни лешего.

      На запах хлеба, может быть, душа

      Сюда вернется, чудом уцелевшая.

      Дальнего леса размытая сажа,

      Белое поле, жухлый тростник.

      Наполовину душа из пейзажа

      Соткана,

                  наполовину из книг.

      Правда ведь, мы уже где-то видали

      Снег по колено, мерзлый люпин,

      Небо, расчерченное проводами

      И над железной дорогою дым.

      Правда, ведь мы уже видели где-то

      Снег, выбегающий под фонарем —

      То ли Одилия, то ли Одетта,

      Черен кустарник, партер покорен.

      Мы же видали – строем, как зеки,

      В сером шагают столбы без числа.

      Будки, заборы, сараи-калеки,

      Сжатые губы, замерзшие реки,

      Лает надрывно верный Руслан.

      Что-то разлито в воздухе вдовье —

      По озерцам, засохшим хвощам,

      По полю, по облаков изголовью.

      Сердце сжимается странной любовью,

      Тою, что Лермонтов нам завещал.

      Когда