– Я каторжником был. —

      «Ты, дедушка?»

      – Я, внученька!

      Я в землю немца Фогеля

      Христьяна Христианыча

      Живого закопал…

      «И полно! шутишь, дедушка!»

      – Нет, не шучу. Послушай-ка! —

      И все мне рассказал.

      – Во времена досюльные

      Мы были тоже барские,

      Да только ни помещиков,

      Ни немцев-управителей

      Не знали мы тогда.

      Не правили мы барщины,

      Оброков не платили мы,

      А так, когда рассудится,

      В три года раз пошлем.

      «Да как же так, Савельюшка?»

      – А были благодатные

      Такие времена.

      Недаром есть пословица,

      Что нашей-то сторонушки

      Три года черт искал.

      Кругом леса дремучие,

      Кругом болота топкие.

      Ни конному проехать к нам,

      Ни пешему пройти!

      Помещик наш Шалашников

      Через тропы звериные

      С полком своим – военный был —

      К нам доступиться пробовал,

      Да лыжи повернул!

      К нам земская полиция

      Не попадала по́ году, —

      Вот были времена!

      А ныне – барин под боком,

      Дорога скатерть-скатертью…

      Тьфу! прах ее возьми!..

      Нас только и тревожили

      Медведи… да с медведями

      Справлялись мы легко.

      С ножищем да с рогатиной

      Я сам страшней сохатого,

      По заповедным тропочкам

      Иду: «Мой лес!» – кричу.

      Раз только испугался я,

      Как наступил на сонную

      Медведицу в лесу.

      И то бежать не бросился,

      А так всадил рогатину,

      Что словно как на вертеле

      Цыпленок – завертелася

      И часу не жила!

      Спина в то время хрустнула,

      Побаливала изредка,

      Покуда молод был,

      А к старости согнулася.

      Не правда ли, Матренушка,

      На очеп [76] я похож? —

      «Ты начал, так досказывай!

      Ну, жили – не тужили вы,

      Что ж дальше, голова?»

      – По времени Шалашников

      Удумал штуку новую,

      Приходит к нам приказ:

      «Явиться!» Не явились мы,

      Притихли, не шелохнемся

      В болотине своей.

      Была засу́ха сильная,

      Наехала полиция,

      Мы дань ей – медом, рыбою!

      Наехала опять,

      Грозит с конвоем выправить,

      Мы