– Зажгло грозою дерево,

      А было соловьиное

      На дереве гнездо.

      Горит и стонет дерево,

      Горят и стонут птенчики:

      «Ой, матушка! где ты?

      А ты бы нас похолила,

      Пока не оперились мы:

      Как крылья отрастим,

      В долины, в рощи тихие

      Мы сами улетим!»

      Дотла сгорело дерево,

      Дотла сгорели птенчики,

      Тут прилетела мать.

      Ни дерева… ни гнездышка…

      Ни птенчиков!.. Поет-зовет…

      Поет, рыдает, кружится,

      Так быстро, быстро кружится,

      Что крылышки свистят!..

      Настала ночь, весь мир затих,

      Одна рыдала пташечка,

      Да мертвых не докликалась

      До белого утра!..

      Носила я Демидушку

      По поженкам… лелеяла…

      Да взъелася свекровь,

      Как зыкнула, как рыкнула:

      «Оставь его у дедушки,

      Не много с ним нажнешь!»

      Запугана, заругана,

      Перечить не посмела я,

      Оставила дитя.

      Такая рожь богатая

      В тот год у нас родилася,

      Мы землю не ленясь

      Удобрили, ухолили, —

      Трудненько было пахарю,

      Да весело жнее!

      Снопами нагружала я

      Телегу со стропилами

      И пела, молодцы.

      (Телега нагружается

      Всегда с веселой песнею,

      А сани с горькой думою:

      Телега хлеб домой везет,

      А сани – на базар!)

      Вдруг стоны я услышала:

      Ползком ползет Савелий-дед,

      Бледнешенек как смерть:

      «Прости, прости, Матренушка! —

      И повалился в ноженьки. —

      Мой грех – недоглядел!..»

      Ой ласточка! ой глупая!

      Не вей гнезда под берегом,

      Под берегом крутым!

      Что день – то прибавляется

      Вода в реке: зальет она

      Детенышей твоих.

      Ой бедная молодушка!

      Сноха в дому последняя,

      Последняя раба!

      Стерпи грозу великую,

      Прими побои лишние,

      А с глазу неразумного

      Младенца