Напоите ее мускатным вином,

      Умастите ее мускатом:

      И сокройте ее под песчаным дном,

      В той реке за холмом покатым.

      Слишком бурно бил сок из стволов молодых,

      На коре было много знаков,

      И невиданно зрели в тот год плоды,

      Напоив ее – и оплакав.

      И выходит юноша из моря —

      Он едва дорогу отыскал,

      И в зрачки – в чернеющие норы —

      Возвратилась смертная тоска.

      Утвердись на суше, всадник пеший,

      Потерявший пенного коня.

      Ты – морской, но я тебя утешу,

      Брат мой, отлученный от меня.

      Из Руки, вовеки совершенной,

      Примешь снова черепаший лук…

      Созревая в пропасти душевной,

      Сладко слово, сказанное вслух.

      Я был знаком с высоким стариком.

      Он говорил: «Встречаешься со всеми —

      И ничего не знаешь ни о ком:

      Одни сошли с ума, другие немы.

      И только раз, очнувшись ото сна,

      Я удержал далекие раскаты

      Дней, проведенных с нею… Ведь она

      Была подругой осени покатой —

      Моих недавних лучезарных дней,

      От нош ночных еще не одряхлевших.

      Мы собирали травы вместе с ней,

      В кустах и в людях узнавая леших.

      Она учила, как варить настой,

      Чтоб шел январь, а кровь не замерзала,

      Она была морщинистой, простой,

      И о себе ни слова не сказала.

      И вот она приснилась мне теперь,

      Кивала мне и пела мне средь света,

      И открывала облачную дверь,

      И возвращалась в огненное лето.

      В тот самый день она и умерла.

      А то с одним встречаюсь на бульваре,

      А у него из плеч – два топора,

      И толпы обезглавленных кивали, —

      Так снилось мне… Растишь и катишь ком

      Знакомств на этом ледяном обеде —

      И ничего не знаешь ни о ком.

      Не помнишь даже, как зовут соседей».

      1

      Пребыть в Твоей целости,

      Духом вместившей

      Сияющей смелости

      Крик и затишье, —

      Чтоб, мысленным волосом

      За тьму зацепившись,

      Меж смертью и голосом

      Не пасть, оступившись.

      2

      Прославляют Херувимы Его,

      В твердой воле духом нежась.

      Как легко нести Незримого

      И Родившего всю тяжесть!..

      3

      Дрожь пред Лицом, голубиный трепет,

      И на крыле уносит слова

      Тот, Кто подвижные гнезда лепит,

      Но умещается в них едва,

      Кто, словно сладостный воздух, выпит,

      Слился с душою в слезах, в крови…

      Там, внутри, плодоягодный жар, и не глуше,

      Чем во внешнем саду, пробиваются дни.

      Только зренье, как нищий, ночует снаружи,

      И ему наливные стволы не видны.

      Там