Хотелось быть любимым и любить,

      хотелось выбрать жребий и дорогу,

      и теми я порой хотел бы быть,

      кем не был и не стану, слава Богу.

      Сейчас, когда постигла душу зрелость,

      нам видится яснее из тумана

      упругость, и пластичность, и умелость

      целебного самих себя обмана.

      Часами я валяюсь, как тюлень,

      и делать неохота ничего;

      в доставшихся мне генах спала лень

      задолго до зачатья моего.

      Цветение, зенит, апофеоз —

      обычно забывают про истоки,

      в которых непременно был навоз,

      отдавший им живительные соки.

      Товарищ, верь: взойдет она,

      и будет свет в небесной выси;

      какое счастье, что луна

      от человеков не зависит!

      О, как смущен бывает разум

      лихим соблазном расквитаться

      со всеми трудностями сразу,

      уйдя без писем и квитанций.

      В сумерках закатного сознания

      гаснет испаряющийся день,

      бережно хранят воспоминания

      эхо, отражение и тень.

      Жил на ветру или теплично,

      жил как бурьян или полезно —

      к земным заслугам безразлична

      всеуравнительная бездна.

      С азартом жить на свете так опасно,

      любые так рискованны пути,

      что понял я однажды очень ясно:

      живым из этой жизни – не уйти.

      Когда последняя усталость

      мой день разрежет поперек,

      я ощутить успею жалость

      ко всем, кто зря себя берег.

      Сегодня настроение осеннее,

      как будто истощился дух мой весь,

      но если после смерти воскресение

      не сказка, то хочу очнуться здесь.

      В этой жизни, шальной и летящей,

      мало пил я с друзьями в пивных,

      но надеюсь, что видеться чаще

      нам достанется в жизнях иных.

      Решит, конечно, высшая инстанция

      куда я после смерти попаду,

      но книги – безусловная квитанция

      на личную в аду сковороду.

      А жаль, что на моей печальной тризне,

      припомнив легкомыслие мое,

      все станут говорить об оптимизме

      и молча буду слушать я вранье.

      Струны натянувши на гитары,

      чувствуя горенье и напор,

      обо мне напишут мемуары

      те, кого не видел я в упор.

      От воздуха помолодев,

      как ожидала и хотела,

      душа взлетает, похудев

      на вес оставленного тела.

      Нам после смерти было б весело

      поговорить о днях текущих,

      но будем только мхом и плесенью,

      всего скорей, мы в райских кущах.