Не позволяй себе забыть,

      что ты с людьми природой связан;

      евреем можешь ты не быть,

      но человеком быть обязан.

      Наш ум погружен в темь и смуту

      и всуе мысли не рожает;

      еврей умнеет в ту минуту,

      когда кому-то возражает.

      Не надо мне искать

      ни в сагах, ни в былинах

      истоки и следы моих корней:

      мой предок был еврей

      и в Риме, и в Афинах,

      и был бы даже в Токио еврей.

      Та прозорливой мысли дальность,

      что скрыта в нашем обрезании,

      есть объективная реальность,

      даруемая в осязании.

      Еще ни один полководец

      не мог даже вскользь прихвастнуть,

      что смял до конца мой народец,

      податливый силе, как ртуть.

      В основе всей сегодняшней морали —

      древнейшие расхожие идеи;

      когда за них распятием карали,

      то их держались только иудеи.

      Все зыбко в умах колыхалось

      повсюду, где жил мой народ;

      евреи придумали хаос,

      анархию, спор и разброд.

      Когда бы мой еврейский Бог

      был чуть ко мне добрей,

      Он так легко устроить мог,

      чтоб не был я еврей!

      Тем и славен у прочих народов,

      что от ветхой избы до дворца

      при расчете затрат и доходов

      у еврея два разных лица.

      Еврея Бог лепил из той же глины,

      что ангелы для прочих нанесли,

      и многие гонители свинины

      поэтому так салом заросли.

      Совсем не к лицу мне корона,

      Бог царского нрава не дал,

      и зад не годится для трона,

      но мантию я бы продал.

      Умения жить излагал нам науку

      знакомый настырный еврей,

      и я благодарно пожал ему руку

      дверями квартиры своей.

      Чтоб речь родную не забыть,

      на ней почти не говоря,

      интересуюсь я купить

      себе большого словаря.

      С неуклонностью сея сквозь время

      смуту душ и умов окаянство,

      наше темное древнее семя

      прорастает в тугое пространство.

      Основано еврейское величие

      на том, что в незапамятные дни

      мы зло с добром настолько разграничили,

      что больше не смешаются они.

      Всегда в еврее есть опасность,

      поскольку властно правит им

      неодолимая причастность

      к корням невидимым своим.

      По всей глубинной сути я еврей,

      и кровь моя судьбу творит сама,

      я даже темной глупости моей

      могу придать подобие ума.

      Высветив немыслимые дали

      (кажется, хватили даже лишку),

      две великих книги мы создали:

      Библию и чековую книжку.

      Мы живем на белом свете

      вроде табора цыганского,

      и растут по всей планете

      брызги нашего шампанского.

      С еврейским тайным умыслом слияние

      заметно в