Ты опять у окна, вся доверившись снам, появилась…

      Бирюза, бирюза

      заливает окрестность…

      Дорогая,

      луна – заревая слеза —

      где-то там в неизвестность

      скатилась.

      Беспечальных седых жемчугов

      поцелуй, о пойми ты!..

      Меж кустов, и лугов, и цветов

      струй

      зеркальных узоры разлиты…

      Не тоскуй,

      грусть уйми ты!

      Дорогая,

      о пусть

      стая белых, немых лебедей

      меж росистых ветвей

      на струях серебристых застыла —

      одинокая грусть нас туманом покрыла

      От тоски в жажде снов нежно крыльями плещут.

      Меж цветов светляки изумрудами блещут.

      Очерк белых грудей

      на струях точно льдина.

      это семь лебедей,

      это семь лебедей Лоэнгрина —

      лебедей

      Лоэнгрина

      Сирый убогий в пустыне бреду.

      Все себе кров не найду.

      Плачу о дне.

      Плачу… Так страшно, так холодно мне.

      Годы проходят. Приют не найду.

      Сирый иду.

      Вот и кладбище… В железном гробу

      чью-то я слышу мольбу.

      Мимо иду…

      Стонут деревья в холодном бреду…

      Губы бескровные шепчут мольбу…

      Стонут в гробу.

      Жизнь отлетела от бедной земли.

      Темные тучи прошли.

      Ветер ночной

      рвет мои кудри рукой ледяной.

      Старые образы встали вдали.

      В Вечность ушли.

      Скрипит под санями сверкающий снег.

      Как внятен собак замирающий бег…

      Как льдины на море, сияя, трещат…

      На льдинах, как тени, медведи сидят…

      Хандру и унынье, товарищ, забудь!..

      Полярное пламя не даст нам уснуть…

      Вспомянем, вспомянем былую весну…

      Прислушайся – скальды поют старину…

      Их голос воинственный дик и суров…

      Их шлемы пернатые там, меж снегов,

      зажженные светом ночи ледяной…

      Бесследно уходят на север родной.

      Сияя перстами, заря рассветала

      над морем, как ясный рубин.

      Крылатая шхуна вдали утопала.

      Мелькали