Задохлись мы от пошлости привычной.

      Ты на простор нас звал.

      Казалось им – твой голос необычный

      безумно прозвучал.

      И вот, когда надорванный угас ты

      над подвигом своим,

      разнообразные, бессмысленные касты

      причли тебя к своим.

      В борьбе с рутиною свои потратил силы,

      но не разрушил гнет…

      Пусть вьюга снежная венок с твоей могилы

      с протяжным стоном рвет.

      Окончилась метель. Не слышен голос злобы.

      Тиха ночная мгла.

      Над гробом вьюга белые сугробы

      с восторгом намела.

      Тебя не поняли… Вон там сквозь сумрак шаткий

      пунцовый свет дрожит.

      Спокойно почивай: огонь твоей лампадки

      мне сумрак озарит.

      Как невозвратная мечта,

      сверкает золото листа.

      Душа полна знакомых дум.

      Меж облетающих аллей

      призывно-грустный, тихий шум

      о близости священных дней.

      Восток печальный мглой объят.

      Над лесом, полные мечты,

      благословенные персты

      знакомым заревом стоят.

      Туманный, красно-золотой

      на нас блеснул вечерний луч

      безмирно-огненной струей

      из-за осенних, низких туч.

      Душе опять чего-то жаль.

      Сырым туманом сходит ночь.

      Багряный клен, кивая вдаль,

      с тоской отсюда рвется прочь.

      И снова шум среди аллей

      о близости священных дней.

      Призывно грустный шум ветров

      звучит, как голос откровений.

      От покосившихся крестов

      на белый снег ложатся тени.

      И облако знакомых грез

      летит беззвучно с вестью милой.

      Блестя сквозь ряд седых берез,

      лампада светит над могилой

      пунцово-красным огоньком.

      Под ослепительной луною

      часовня белая, как днем,

      горит серебряной главою.

      Там… далеко… среди равнин

      старинный дуб в тяжелой муке

      стоит затерян и один,

      как часовой, подъявший руки.

      Там, далеко… в полях шумит

      и гонит снег ночная вьюга…

      И мнится – в тишине звучит

      давно забытый голос друга…

      Старинный дуб порой вздохнет

      с каким-то