Я видела в окно: на маленькой гондоле

      Он уплывал от стен монастыря,

      И за кормой пурпурная заря

      Дрожала в синеве цветком желтофиоли.

      Как плавно, как легко, как смело – Анатолий

      Скользил веслом по брызгам янтаря,

      Но всплески волн чуть долетали с воли,

      И покрывали их напевы псалтыря.

      Я отошла смущенно и тревожно…

      С толпой подруг спустилась в церковь я,

      По жить казалось мне смешно и невозможно.

      О господи! да будет власть твоя.

      Надломлены мечты, но я роптать не вправе…

      О сердце, замолчи… Expectans expectavi…

      Ты не ведала слов отреченья.

      Опустивши задумчивый взор,

      Точно в церковь, ты шла на мученья,

      Обнаженной, забыла позор.

      Бея полна неизменной печали,

      Прислонилась ты молча к столбу, —

      И соломой тебя увенчали,

      И клеймо наложили на лбу.

      А потом, когда смели бичами

      Это детское тело терзать,

      Вся в крови поднята палачами,

      «Я люблю» ты хотела сказать.

      Я лежал в аромате азалий,

      Я дремал в музыкальной тиши,

      И скользнуло дыханье печали,

      Дуновенье прекрасной души.

      Где-то там, на какой-то планете,

      Без надежды томилася ты,

      M ко мне через много столетий

      Долетели больные мечты.

      Уловил я созвучные звуки,

      Мне родные томленья постиг,

      И меж гранями вечной разлуки

      Мы душою слилися на миг.

      Израненной рукой схватившись за карниз,

      Над темной пропастью я трепетно повис.

      Бесстрастно в вышине печалилась луна,

      Стонала вдалеке беспечная волна,

      И с этим ропотом сливалось, в отдаленья,

      Гитары ласковой унылое моленье.

      Я посмотрел вокруг. Высокая луна

      В прозрачной синеве бледна и холодна.

      Окно с решеткою, окно моей тюрьмы.

      А там… безмолвный мрак и камни в бездне тьмы!

      И вспомнил я любовь… твое непостоянство…

      И пальцы разошлись, – я кинулся в пространство!

      К скамье у мраморной цистерны

      Я направлял свой шаг неверный,

      Но не дошел, но изнемог

      И вдалеке упал на мох.

      Там