Что не дождешься похвалы,

      Натрешь мозоль – не верит!

      Что после стрельб подряд стволы

      У всех аж глазом сверлит!

      Гоняет в поле, в снег и в грязь,

      Хоть сам и хлипкий с виду…

      Стою и не дышу, боясь

      Нарваться на обиду.

      Но старшина, перекурив,

      Подбить итог берется:

      – Строг, верно, строг. Но справедлив,

      Зазря не придерется.

      Согласен я со старшиной:

      С тобой и мне несладко!

      Ты как с бойцами, так со мной,

      Дня не проходит гладко!

      Зато уж скажешь раз в году:

      – Благодарю за службу! —

      Я гордый, как солдат, иду,

      Похвал других не нужно.

      Солдатом быть – в твоих устах

      Обширнее звучало,

      Чем вера в воинский устав,

      Как всех начал начало.

      Не всем в казарме жизнь прожить,

      Но твердость, точность, смелость,

      Солдатом-человеком быть —

      Вот что в виду имелось!

      Чтоб на любом людском посту,

      Пускай на самом штатском,

      За нашу красную звезду

      Стоять в строю солдатском!

      Так в детстве понял я отца:

      Солдат! Нет званья лучшего!

      А остальное до конца

      Уж на войне доучивал.

      Ни страха в письмах, ни тоски,

      За всю войну – ни слова,

      Хотя вы с мамой старики

      И сына нет второго.

      Лишь гордая твоя строка

      Из далека далекого:

      Что хоть судьба и нелегка,

      Солдат не ищет легкого!

      Как часто я себя пытал

      Войны годами длинными:

      Отец лежал бы или встал

      Сейчас, вот тут, под минами?

      Отец пополз бы в батальон,

      Чтоб все яснее ясного?

      Иль на КП застрял бы он,

      Поверив сводке на слово?

      Как вспомню прошлую войну,

      Все дни ее и ночи, —

      Ее во всю ее длину

      Со мной прошел мой вотчим.

      . . . . . . . . . . . . . . . .

      Скажу с собой наедине,

      Что годы пролетают,

      А мужества порою мне

      И нынче не хватает.

      Не скажешь вдруг ни «да», ни «нет».

      Но сердце правду знает —

      И там, где струсил, лег в кювет, —

      Там душу грязь пятнает.

      Нет хуже в памяти рубцов,

      Чем робости отметины,

      За каждую, в конце концов,

      Быть самому в ответе мне.

      Смешно, дожив до седины,

      Поблажек ждать на юность.

      И есть вина ли, нет вины —

      Я с жалобой не сунусь.

      А все же, как тогда, в войну, —

      И, может, это к лучшему, —

      Нет-нет и на отца взгляну:

      Как он бы в этом случае?

      Я вслух об этом не спрошу,

      В дверь лишний раз не стукну,

      Но вот сижу сейчас, пишу

      И помню неотступно,

      Что свой дохаживает век

      Походкою упрямой

      Бесстрашный старый человек,

      Невидимый