Помню! Синявинские высоты

      Брали курсанты три раза подряд.

      Еле уволокли пулеметы.

      А три батальона – там и лежат.

      Помню! Расстреливали перед строем

      Солдатика девятнадцати лет

      За то, что парнишка не был героем.

      Бежал. А этого делать не след.

      Помню! Мальчик простерт на талом

      Снегу с простреленным животом.

      Помню еще – о большом и малом,

      Об очень сложном и очень простом.

      И все же были такие минуты,

      Когда, головой упав на мешок,

      Думал, что именно так почему-то

      Жить особенно хорошо.

      И ясно мне все без лишних вопросов,

      И правильно все и просто вокруг.

      А рядом – Семен Андреевич Косов,

      Алтайский пахарь, до смерти друг.

      Да, он был мне друг, неподкупный и кровный,

      И мне доверяла дружба святая

      Письма писать Пелагее Петровне.

      Он их отсылал не читая.

      – Да что там читать, – говорил Семен,

      Сворачивая самокрутку на ужин,

      – Сам ты грамотен да умен,

      Пропишешь как надо – живем, не тужим.

      Семен Андреич! Алтайский пахарь!

      С тобой мы полгода друг друга грели.

      Семь раз в атаку ходил без страха.

      И пули тебя, как святого, жалели.

      Мы знали до пятнышка друг о друге,

      И ты рассказывал, как о любви,

      Что кони, тонкие, словно руки,

      Скачут среди степной травы.

      И кабы раньше про то узнать бы,

      Что жизнь текла, как по лугу, ровно,

      Какие бывали крестины и свадьбы,

      Как в девках жила Пелагея Петровна.

      Зори – красными петухами.

      Ветер в болоте осоку режет.

      А я молчал, что брежу стихами.

      Ты б не поверил, подумал – брешет.

      Ты думал, что книги пишут не люди,

      Ты думал, что песни живут, как кони,

      Что так оно было, так и будет,

      Как в детстве думал про звон колокольный…

      Семен Андреич! Алтайский пахарь!

      Счастлив ли ты? Здоровый? Живой ли?

      Помнишь, как ты разорвал рубаху

      И руку мне перетянул до боли!

      Помнишь? Была побита пехота,

      И мы были двое у пулемета.

      И ты сказал, по-обычному просто,

      Ленту новую заложив:

      – Ступай. Ты ранен. (Вот нынче мороз-то!)

      А я останусь, покуда жив.

      Мой друг Семен, неподкупный и кровный!

      Век не