Для того ль должен череп развиться

      Во весь лоб – от виска до виска,

      Чтоб в его дорогие глазницы

      Не могли не вливаться войска?

      Развивается череп от жизни

      Во весь лоб – от виска до виска,

      Чистотой своих швов он дразнит себя,

      Понимающим куполом яснится,

      Мыслью пенится – сам себе снится –

      Чаша чаш и отчизна отчизне –

      Звездным рубчиком шитый чепец –

      Чепчик счастья – Шекспира отец…

      Ясность ясеневая, зоркость яворовая

      Чуть-чуть красная мчится в свой дом,

      Как бы обмороками затоваривая

      Оба неба с их тусклым огнем.

      Нам союзно лишь то, что избыточно,

      Впереди не провал, а промер,

      И бороться за воздух прожиточный –

      Эта слава другим не в пример.

      И, сознанье свое затоваривая

      Полуобморочным бытием,

      Я ль без выбора пью это варево,

      Свою голову ем под огнем?

      Для чего ж заготовлена тара

      Обаянья в пространстве пустом,

      Если белые звезды обратно

      Чуть-чуть красные мчатся в свой дом?

      Чуешь, мачеха звездного табора –

      Ночь, что будет сейчас и потом?

      Напрягаются кровью аорты,

      И звучит по рядам шепотком:

      – Я рожден в девяносто четвертом…

      – Я рожден в девяносто втором…

      И, в кулак зажимая истертый

      Год рожденья – с гурьбой и гуртом –

      Я шепчу обескровленным ртом:

      Я рожден в ночь с второго на третье

      Января – в девяносто одном

      Ненадежном году – и столетья

      Окружают меня огнем.

      Я скажу это начерно, шопотом –

      Потому что еще не пора:

      Достигается потом и опытом

      Безотчетного неба игра…

      И под временным небом чистилища

      Забываем мы часто о том,

      Что счастливое небохранилище –

      Раздвижной и прижизненный дом.

      Небо вечери в стену влюбилось –

      Всё изрублено светом рубцов, –

      Провалилось в нее, осветилось,

      Превратилось в тринадцать голов.

      Вот оно – мое небо ночное,

      Пред которым как мальчик стою:

      Холодеет спина, очи ноют,

      Стенобитную твердь я ловлю –

      И под каждым ударом тарана

      Осыпаются звезды без глав:

      Той же росписи новые раны –

      Неоконченной вечности