Несказанное, синее, нежное…

      Тих мой край после бурь, после гроз,

      И душа моя – поле безбрежное —

      Дышит запахом меда и роз.

      Я утих. Годы сделали дело,

      Но того, что прошло, не кляну.

      Словно тройка коней оголтелая

      Прокатилась во всю страну.

      Напылили кругом. Накопытили.

      И пропали под дьявольский свист.

      А теперь вот в лесной обители

      Даже слышно, как падает лист.

      Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?

      Всё спокойно впивает грудь.

      Стой, душа, мы с тобой проехали

      Через бурный положенный путь.

      Разберемся во всем, что видели,

      Что случилось, что сталось в стране,

      И простим, где нас горько обидели

      По чужой и по нашей вине.

      Принимаю, что было и не было,

      Только жаль на тридцатом году —

      Слишком мало я в юности требовал,

      Забываясь в кабацком чаду.

      Но ведь дуб молодой, не разжелудясь,

      Так же гнется, как в поле трава…

      Эх ты, молодость, буйная молодость,

      Золотая сорвиголова!

      Неуютная жидкая лунность

      И тоска бесконечных равнин —

      Вот что видел я в резвую юность,

      Что, любя, проклинал не один.

      По дорогам усохшие вербы

      И тележная песня колес…

      Ни за что не хотел я теперь бы,

      Чтоб мне слушать ее привелось.

      Равнодушен я стал к лачугам,

      И очажный огонь мне не мил,

      Даже яблонь весеннюю вьюгу

      Я за бедность полей разлюбил.

      Мне теперь по душе иное…

      И в чахоточном свете луны

      Через каменное и стальное

      Вижу мощь я родной стороны.

      Полевая Россия! Довольно

      Волочиться сохой по полям!

      Нищету твою видеть больно

      И березам и тополям.

      Я не знаю, что будет со мною…

      Может, в новую жизнь не гожусь,

      Но и все же хочу я стальною

      Видеть бедную, нищую Русь.

      И, внимая моторному лаю

      В сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,

      Ни за что я теперь не желаю

      Слушать песню тележных колес.

      Я иду долиной. На затылке кепи,

      В лайковой перчатке смуглая рука.

      Далеко сияют розовые степи,

      Широко синеет тихая река.

      Я – беспечный парень. Ничего не надо.

      Только б слушать песни – сердцем

      подпевать,

      Только бы струилась легкая прохлада,

      Только б не сгибалась молодая стать.

      Выйду за дорогу, выйду под откосы, —

      Сколько там нарядных мужиков и баб!

      Что-то шепчут грабли, что-то свищут косы.

      «Эй,