Качается маятник солнца

      над Енджеёвом

      для меня, для тебя, для потомства

      днем новым.

      Не на мой вкус и рост

      все, что создано в Нагловицах, —

      пан, ксендз и пробст

      повинны в этих страницах.

      У источников польской речи

      в их вглядись начало;

      песнь – немого сестра – издалече

      без руля по Висле примчала,

      приплыла ладьею, карбасом...

      (Слова эти нынче немы —

      лишь поэт вдохновенным часом

      впишет в поэмы.)

      Рудам Келецким и Свентокшиским,

      что лежат веками,

      неужели ж не отразиться

      моими стихами?

      Я из гроба вскинул бы руку,

      из-под глины толщи,

      чтоб доделать, доверить звуку

      все, что ныне свершается в Польше!

      У меня родятся внучата,

      виски седеют все более,

      а сила моя непочата,

      во мне творится история.

      Я еще о смерти не думаю,

      но в жизни успею сказать ли,

      что ландыш так же разумен,

      как поэт и писатель.

      Кто любит землю родимую,

      как покойную мать любимую,

      чей последний час был бы светел,

      если б взор ее ясный отметил,

      отразил бы последним светом

      то, что сердцу важнее хлеба,

      что ласкает душу приветом,

      голубое польское небо.

      Ты не спрашивай, дочка, где папа,

      когда папы не будет.

      Наша Польша словами богата,

      а в словах жить я буду повсюду.

      Проплыви от истоков до устья

      Вислы великой,

      не одно – то с весельем, то с грустью —

      тебя окликнет.

      А когда доплывешь до слиянья

      Вислы с морем,

      скажешь: «Здесь истории грани,

      их достиг и отец... быть может!»

      Я не Сментек, я не Жеромский,

      не Фантазий и не Мечтатель.

      Я лишь камень свободы польской,

      что в траншеи небо метало.

      И я в Польше шагами мерными

      иду с народом моим,

      с каменщиками, с инженерами —

      передовым!

      Почему же передовым? Потому что, кто первым

      громом

      был свободу прославить призван,

      кто в борьбе звал звуком громовым,

      тот народом и будет признан.