На Невском пахнет морем, тиной

      И флорентийскою тоской…

      Да почему же флорентийской?..

      Ну, а какою?.. А какой?!

      Не все ль равно, как назовемся

      Под звук Архангельской трубы,

      В каких каналах тонут весла

      Сомнамбулической судьбы,

      Где на руках меня носили

      И заливали в купола…

      Как будто я жила в России…

      Как будто я, вообще, жила!

      Как пес бродячий воет сердце

      На Петербургскую метель.

      Нам не видать иных Венеции,

      Их упоительных смертей

      С клубничным запахом заката,

      С ночными розами зимы,

      Где породнились мы когда-то

      Великим праздником чумы.

      Наверно, в этом и игра вся —

      Когда на счете: «раз… два… три…»

      Душа с соломинкой пространства

      Над пеной космоса мудрит.

      И все глядит недоуменно

      На этот радужный пузырь.

      И называет поименно:

      Нью-Йорк, Венеция, Сибирь…

      И просыпается единой

      В какой судьбе?.. В стране какой?..

      На Невском пахнет морем, тиной

      И флорентийскою тоской…

      Что же делать? Ничего не делать.

      Быть живым, как голуби и овцы.

      И любить смуглеющее тело

      Все равно под чьим горячим солнцем.

      И бродить по гулким дебрям сада,

      Не вступая ни в какие торги

      Со страною, выпавшей в осадок,

      Словно в алхимической реторте.

      Как же любила тебя я безумно.

      Право, смешно даже вспомнить… И вот

      Ангел, похожий на детский рисунок,

      Между страницами жизни поет.

      Что с ним поделаешь, что с ним попишешь?

      Книгой захлопнешь мартовский снег…

      Каждое слово кажется лишним

      В книге без слов… И напрасен побег —