Взять, уехать бы в никуда,

      Где холмы и реки составляют одну линию,

      Где слово «вода» и есть вода

      Глубокая, синяя.

      Там деревья дольше живут, чем мы,

      А трава выше бегущей собаки,

      И не хватит белка, белил, сурьмы,

      Чтоб замазать перепады, где взлёты и буераки.

      Дорогие озёра, стойбища сна!

      Сосны, лёгкие, как птенцы

      цапли, вспыхивающей, что блесна.

      Золотых колосьев венцы.

      Старой мельницы круговорот,

      Ряска двигающихся болот,

      В глубине сырой поворот,

      Взмах, прощающий от ворот.

      Что ж, прощай и ты, человечий костяк,

      Привечай нас, сырой песок.

      Дом для тёплой жилки – висок,

      Гроб, где крови поток обмяк.

      Тосканской зыбкости верблюжья

      колыбель,

      Растаивающая прядь.

      Чем ближе смерть, прозрачнее

      свирель,

      Жирнее почвы пядь.

      И эти кипарисы, и гора,

      и удлиненный жест

      Армады среди моря, и жара:

      овечьих мест

      Средь одуванчиков, левкоя, резеды,

      Среди сгорающих олив.

      Губам потрескавшимся б

      горсточку воды.

      Свод ночью так высок

      (чуть вздрогнет под рукой)

      и молчалив.

      Как качаются льды

      На волне, над волной,

      Среди черной воды

      Под луной золотой.

      Белых чаек прибой

      (Желтых зданий тюрьма,

      На Неве, над Невой

      Умирает зима), —

      Как безжалостны их

      Шепот, гомон, – и плач

      Петропавловских игл,

      И судачь не судачь

      (Если сходит с ума

      без нее этот град), —

      обветшала сума

      четверть века назад,

      Остаются огни

      Над рекой, над судьбой,

      И мерцают они

      Как прибой, как отбой.

      Он умер от инфаркта.

      Хрустального певца

      Позолотилась карта

      В преддверии конца.

      Как малые побеги

      Однажды написал.

      Пахучий храм телеги,

      Небесный сеновал.

      Душа-жалейка плачет,

      Как чайка на песке,

      То, бедная, судачит,

      То голосит в тоске.

      Молчит душа-гречанка,

      Мигает ей звезда.

      Уходят с полустанка

      На небо поезда.

      10.04.02