Парной и дремотнейший дождь в декабре,

      Молочный разлив в деревенском ведре.

      Сквозь патоку сна – скрипы старых дверей

      Пустили дыханье далеких морей.

      Сиреневый куст завозился и стих.

      Запутался ветер меж веток сырых

      И злился, и бился бессильно в окно,

      И ночь опускалась к туману на дно.

      Все жило, дышало и звало шагнуть

      В задышанно теплую, плотную муть,

      В растянутый, словно зевота, рассвет

      И слушать шиповника заспанный бред.

      И, зябко глотнув запах темной воды,

      Качнуть колыбель ежедневной тщеты,

      И ломтик покоя держать на весу,

      Блаженно смахнув, как росинку, слезу.

      Расходились под утро, когда догорала свеча

      И вино иссякало в дешевой зеленой бутылке.

      Я запомнила лишь, как бывала щека горяча

      И на матовых стеклах рябиновых веток прожилки.

      Увязали колени и руки в табачном дыму,

      Зависали слова в темноте, словно певчие птицы,

      С побледневшим лицом кто-то странный читал «Улялюм»

      И огонь золотил, словно длинные иглы, ресницы.

      Через заспанный город – подушки, перины, часы,

      Отведенные точно для сонных блужданий и странствий, –

      Уходили, и лаем бездомные псы

      Провожали гостей в этом дремлющем царстве.

      Раскаянье давит и манит,

      Искрошены дни, как стекло,

      Надежда в грошовой оправе

      Ударилась ночью в окно.

      И трещинки, как паутина, –

      Рисунок ладоней твоих,

      Кровавый моток пуповины –

      Петлею на шеях живых…

      Среди затравленных созвучий

      И лая сорванного рифмы

      Перо погонею замучай,

      Преодолев метафор рифы.

      Перетасуй слова, как карты,

      Вспугни их, как воронью стаю,

      Чтоб с жесткой правильностью Спарты

      Они в шеренги строчек встали…

      Я знаю – обладание ведет

      К слепому разрушению надежды,

      У расстояний перекошен рот

      И бедных слов разбросаны одежды.

      Любить и жить – издалека и врозь,

      Без трагики неровных приближений.

      Они погубят, каждый перекос

      Для слабых, парниковых душ – смертелен…

      Переметались гордость и печаль,

      Установив нелепость двоевластья,

      И волны бьют в покинутый причал,

      Как жизнь далекая – о мыс несчастья.

      В черной воде ночного окна

      Тонкие сети сплели тополя,

      И затаилась на дне луна,

      Как распростертая камбала.

      Но от