взаимно тихо говорит

      из досок сбитая зима:

      ты не умрёшь с тоски [с тоски

      не сходят] не взойдя с ума

      и всходы у дурных времён

      как входы в торфяные мглы

      открыты пальцами собак

      пещерных – до земли голы

      и деревянный вертолёт

      бормочет дым из глубины

      горит по тихому как лёд

      из нефтяного дна воды

      но не взаимны голоса

      из досок сбитая зима

      выгуливает смерть свою

      и лает будто снег в санях

      ей деревянный вертолёт

      летящий от зимы на свет

      потрескавшимся языком

      кровавый слизывает след

      с лопаты лижет свой язык

      как пёс дурея от крови

      до крови [разодрав живот

      земной у жестяной воды]

      (2013)

      волен Гулливер в собаке

      что собака в Гулливере

      в суете и вере едут

      в некоем прощальном сквере

      а обратно едут люди

      как растения обвиты

      мрамором и снежной крошкой

      поигрушечно убиты

      сшиты Гулливер с собакой

      и собака с головою

      тень проходит между ножниц

      сизым веком на куски

      камень ножницы водице

      шьют и гроб и рукавицы

      набирают в тень собаки

      гулливеровой тоски

      (2013)

      На птичьем рынке – торфяной язык —

      читавший арамейски – разумеет:

      поди налево, если не убит,

      поди направо – видишь: там светлеет.

      На каждый полумёртвый светофор,

      на всякий крестоцветный – без базара,

      как птица в клетке, по карманам вор:

      он кормится – прости – ему так надо.

      Исполнив эту глиняную печь

      и перечни свои опустошивши —

      поищешь свет, а он – ни там, ни здесь,

      как зёма, из-под почвы тихо свищет.

      (23/03/2013)

      Сминая бумажную воду

      Не дышит свинцовый карась

      Идёт с той [почти по богу]

      по воздуху вверх накренясь

      он жабры свои не шнурует,

      шифрует под речь чёрный ил

      и если дорвётся до суши

      то верно поймёт, что он был,

      сминая, царапая оду,

      глазея в чудовищный страх,

      что с точностью неба не спорят

      в бумажных и рваных потьмах.

      (23/03/2013)

      Не раньше, чем начнётся смерть,

      жующая свой хлеб беззубый,

      не раньше, чем меня и впредь

      не встретит мент, и не разбудит,

      не вложит камень мне в глаза,

      а в губы –