И вот что мы видим через несколько дней:

      Они во власти магического круга,

      То она у него, то он у ней,

      Словом, не могут наглядеться друг на друга.

      Часто Марья Петровна впадая в гнев,

      Возмущается ужасно поведеньем Чемберлена,

      А Семен Иваныч от томленья побледнев,

      В это время пожимает ее левое колено.

      Потом, в свою очередь, ведет рассказ,

      Немногословно, но красноречиво,

      О том, как он собирался на Кавказ

      И о недостатках кооператива.

      Но в одну непрекрасную ночь, когда

      Они пили чай, рассуждая о Париже,

      Мой герой решил: Все это – ерунда!

      Один разговор, надо к делу ближе.

      И, высморкавшись, неожиданно рек:

      – «Мэри, я мечтаю о Вас как о чуде,

      Будьте моею сейчас… и навек!..

      И храбро схватил ее за груди.

      Но Марья Петровна была хитра,

      Она и здесь поступила прекрасно:

      Подумала: Дурак, давно пора!

      Но сделала вид, что никак не согласна.

      И когда, наконец, она решилась пасть,

      Он перед таким телесным изобильем,

      Прямо-таки африканскую страсть

      Отразил на своем лице крокодильем.

      И разинув рот изо всех сил,

      Тут же на диване, под часами,

      Сразу ей голову откусил,

      Которую и проглотил вместе с волосами.

      А Марья Петровна, этот бедный голубок,

      Только укоризненно вздохнула,

      Перевернулась на правый бок

      И как ни в чем не бывало заснула.

      Семен же Иваныч, выпив свой кефир,

      Попытался выполнить невозможный номер,

      А именно: осилить «Ордер на мир»,

      Но на третьей странице не выдержал и помер.

      А на утро в райкоме товарищ Якот

      Развивал свой взгляд голосом еловым:

      – «Человек, это ведь не рогатый скот,

      Он отлично может прожить и безголовым!

      У нее есть руки, чтоб голосовать,

      Имеются ноги – заниматься физкультурой,

      Чего же еще? А на голову наплевать,

      По крайней мере не будет дурой!..»

      Но товарищ Цацкин, известный кипяток,

      На него набросился разъяренной пумой:

      – «А на чем ей носить красный платок?!.

      Ты об этом, товарищ Якот, подумай…»

      Его поддержали и начали преть,

      И через несколько часов, в поту и в мыле,

      Что-то такое, не мог я подсмотреть,

      При одном воздержавшемся постановили.

      А чтобы покончить разом с молвой,

      И чтобы пострадавшей не было обидно,

      Ей дали удостоверенье, что она с головой,

      Но только головы у нее не видно.

      Женщины, вникните в мои слова:

      Каждой из вас, как и всякому мужчине,

      Весьма